Алексей Асмолов - Фронт в тылу вермахта

Таким был итог боевых действий партизан, боровшихся с врагом на Ленинградской земле в полосе Северо-Западного фронта с начала июля 1941 года по 1 октября 1942 года.

В начале октября 1942 года меня вызвали в Москву, в Центральный штаб партизанского движения.

Начальник ЦШПД генерал-лейтенант П. К. Пономаренко сказал:

— Хотим предложить вам возглавить штаб партизанского движения на другом фронте. В связи с прорывом гитлеровских войск к Сталинграду Верховный Главнокомандующий требует развернуть более активную партизанскую борьбу на Дону и Кубани. На Донском и Юго-Западном фронтах создаются соответствующие партизанские штабы. Как вы смотрите, если один из них возглавите вы?

— Готов поехать на любой фронт, — ответил я.

— И все-таки, — спросил Пономаренко, — на какой?

— А кто командует фронтами?

— На Донском командующий Рокоссовский, на Юго-Западном — Ватутин.

— Направьте меня к Ватутину: и он меня знает, и я его.

— Ну что ж, поедете к Ватутину, — заключил Пономаренко.

В Центральном штабе партизанского движения мне дали список партизанских отрядов, действовавших в Ростове-на-Дону и в Ростовской области. По данным штаба, там числилось девять отрядов и групп, с которыми с августа 1942 года была потеряна связь.

В город Калач, где размещался штаб Юго-Западного фронта, я прибыл в середине декабря 1942 года.

Калач, небольшой районный центр на юго-востоке Воронежской области, основанный три с лишним столетия назад, никогда еще не имел такого значения, как в ту военную зиму — исторические дни Сталинградской битвы. Здесь заканчивалась единственная железнодорожная ветка, по которой доставлялись войска и военная техника в район Среднего Дона. Через Калач скрытно подтягивались к линии фронта резервы. Тут сосредоточились управления и службы крупного штаба, руководившего несколькими армиями. Той зимой Калачу предстояло стать и оперативным центром по руководству партизанскими действиями в полосе Юго-Западного фронта.

— Знал, что вы едете к нам, — сказал Ватутин, когда я появился в его кабинете. — Значит, будем продолжать воевать вместе.

Несмотря на глубокую ночь — я прибыл в Калач поздним вечером, — Ватутин был бодр, в хорошем настроении.

— При организации штаба партизанского движения вам, видимо, — продолжил Ватутин, — надо использовать опыт вашей работы на Северо-Западном фронте. Правда, здесь несколько иной театр военных действий. В полосе наступления нашего фронта оказалась территория Харьковской, Луганской, Сталинской, Днепропетровской и Запорожской областей, а в перспективе она охватит Полтавскую, Кировоградскую, Николаевскую, Одесскую и Винницкую области. Это наиболее развитые в промышленном отношении центры страны, с густой сетью железных, шоссейных и грунтовых дорог, превращенных оккупантами в важнейшие коммуникации. По ним в основном подвозятся людские резервы и военная техника для борьбы с войсками не только Юго-Западного, но и Воронежского и Южного фронтов. Этим же путем враг вывозит в Германию награбленное промышленное сырье и сельскохозяйственную продукцию. В военном и экономическом отношении это, возможно, наиболее важная часть советской земли, оказавшаяся в руках оккупантов. Однако в географическом отношении она не благоприятствует партизанским действиям. В основном это безлесные, степные районы Украины.

Ватутин подошел к большой карте, расстеленной на его рабочем столе.

— И все же, — заметил он, — партизаны в этих местах действуют. Из сообщений видно, что и на Украине партизанская борьба приняла всенародный характер. Мне нередко докладывают о боевых делах партизан и подпольщиков, действующих в городах и других населенных пунктах. Они ведут напряженную борьбу с врагом: совершают диверсии, не прекращают партизанскую разведку, организуют саботаж мероприятий фашистов, проводят большую агитационную работу с населением. Так что, несмотря на своеобразную, «непартизанскую» географию, и здесь таятся большие возможности для дальнейшего усиления партизанской борьбы, чему должна способствовать и организация вашего штаба.

Я показал переданные мне в Центральном штабе партизанского движения документы о партизанах Ростовской области, согласно которым там осенью 1942 года действовало шесть партизанских отрядов и три диверсионные группы.

— Возможно, какие-то конкретные сведения об этом есть в опергруппах при штабах наших армий, — отозвался Ватутин. — Но мне о ростовских партизанах пока ничего не докладывали.

Мы договорились с командующим фронтом по некоторым организационным вопросам, связанным с созданием фронтового штаба партизанского движения. Прощаясь, Ватутин сказал мне:

— Как и раньше, можете всегда рассчитывать на мою помощь. Через некоторое время Военный совет фронта, выполняя постановление Государственного Комитета Обороны, создал фронтовой штаб партизанского движения, который одновременно являлся представительством Центрального штаба партизанского движения на Юго-Западном фронте. Были выделены кадры для формирования штаба, а также радиосредства, вооружение, боеприпасы, обмундирование, финансы, транспорт и т. д. Уже в начале января 1943 года фронтовой партизанский штаб стал функционировать наряду с другими управлениями и службами. При его организации во многом была использована структура партизанского отдела и оперативной группы при Военном совете Северо-Западного фронта.

Из окна дома, где я жил, мне не раз приходилось видеть у хаты на другой стороне улицы прихрамывающего капитана в авиационной форме. Как-то мы с ним разговорились. Оказалось, капитан Михаил Цареградский гостил у родителей в Калаче после выписки из госпиталя. Это было не первое его ранение. Войну Михаил Семенович встретил на границе. Затем воевал в десантных частях под Белой Церковью, в Крыму, на Северном Кавказе, под Керчью и Феодосией, под Сталинградом.

— Боюсь, что теперь мне не позволят служить в строевых частях, — посетовал капитан.

— Идите к нам, — предложил я. — Нам нужны опытные офицеры. А вы к тому же хорошо знаете десантную службу, парашютное дело.

Цареградский охотно дал согласие перейти в новое «ведомство». Михаил Семенович оказался очень ценным человеком в подготовке партизанских кадров. Он был назначен начальником учебного пункта и с большой ответственностью относился к своим обязанностям.

Большие заботы поначалу выпали кадровикам. Выручило то, что на первых порах отделение кадров возглавил майор Сергей Владимирович Прохоров, который занимался одно время этим участком на Северо-Западном фронте, и теперь, приехав вместе со мной в Калач, в полной мере использовал накопленный опыт. Старый член партии, бывший заместитель командира партизанской бригады, С. В. Прохоров умел расположить к себе окружающих. Особенно ценным качеством Сергея Владимировича было чутье на нужных людей. Среди множества добровольцев он неизменно находил не только тех, кто наиболее подходил для полной опасности и лишений партизанской борьбы, но и безошибочно определял, кем им лучше всего быть: бойцами, разведчиками, связными, минерами, командирами или политработниками.