Гарольд Мур - Мы были солдатами... и были молоды

Мой командир экипажа крикнул: "Всё, теперь давай валить отсюда к чертям!" Затем Мур вышел на связь: "Можете взять раненых и пару пленных?" Я ответил, что можем. Их посадили на борт, Ли потянул штурвал, и мы, начав поступательный подъём, полетели, направляясь на север, так низко, что цепляли ветки деревьев. Секунду спустя я оглянулся проверить, следует ли за мной Даллас Харпер. Не веря глазам, я увидел, как белый дым вырывается из вентиляционных отверстий его двигателя, которых обычно не видно. Я заорал: "Сажай машину, ты горишь". Харпер отреагировал мгновенно. Он ещё не покинул зону высадки, поэтому упал на поляну в пределах периметра Мура. Ли тут же пошёл на нисходящий разворот и плюхнулся рядом с искалеченной птицей Харпера. Запросил Мур: "Каковы ваши намерения?" Я ответил: "Я вернулся высадить пленных, забрать сбитый экипаж и ваших дополнительных раненых. Конец связи". Мур принял".

Даллас Харпер, экипаж и раненые из его дымящегося "Хьюи" теперь загружались на борт птицы Пола Винкеля. Рассказывает Винкель: "Я заметил, как один раненый, хромая и спотыкаясь, удирал к деревьям. Я видел, что у него вся спина — от шеи до пояса — промокла от красной, красной крови. Я крикнул бортстрелку: "Там человек! Вон тот раненый! Пусть кого-нибудь вернёт сюда его задницу. Мы не уйдем, пока не соберём всех, кого отсюда забирали. Давай за ним!" Два члена экипажа помчались вдогонку. Щелчки "поп-поп" продолжались. Ли, готовый ко взлёту, держал машину под парами.

Мы взяли на борт 15 или 16 человек. Я надеялся, что мы сожгли достаточно топлива, чтоб получилось подняться. Ли потянул штурвал на себя, и "Хьюи" взлетел; датчики на приборной панели слегка качнулись — и успокоились. Второй аппарат чадил слева от нас. Позже наш специалист по техобслуживанию говорил, что гидравлика и маслопроводы того вертолёта были так повреждены, что лети он ещё пять минут, двигатель бы заклинило и он рухнул бы в джунгли на скорости в 120 узлов. Мы бы потеряли и храбрый экипаж из четырёх человек, и семь раненых Мура, и пассажира, пехотного капитана. Кем, чёрт побери, был тот парень? Четверть века спустя я узнал, что он был капитаном Гордоном П. Розански, офицером службы снабжения батальона, который весь день мотался на "Экс-Рэй" и обратно, помогая разгружать боеприпасы и загружать раненых.

Наш "Хьюи" чиркнул по веткам и направился на север, подальше от опасности. Я закурил сигарету и налево, через плечо, увидел залитого кровью солдатика, положившего голову на колени другого парня. Я передал сигарету назад, зажёг вторую и сунул её в рот окровавленному солдату. Солдат с окровавленной спиной посмотрел мне в глаза и сказал такое горячее "спасибо", какого я никогда больше не получал. Ветровое стекло то и дело покрывалось кляксами крови, которые швырял ветер, свистящий в открытых проёмах. Примерно через 30 минут мы связались с командно-диспетчерским пунктом в Плейку: "На подлёте "Ориндж-1", на борту семь раненых. Срочно нужна помощь". Я просил передать медслужбе, что сегодня будет ещё много вертолётов, потому что раненых, наверное, уже человек сто. Немедленно запросите дополнительное медобеспечение. У нас там идёт страшный бой. Как слышите?

Мы приземлились, выгрузили раненых и, не выключая двигатель, заправились. Харпер со своим вторым пилотом умчались искать другой вертолёт. Мы уже изготовились перед взлётом, как Ли сказал: "Раз уж мы возвращаемся, может, прихватим ещё боеприпасов?" Я ответил: "Понял тебя, зависни-ка вон там, где у батальона сложены припасы". Мы сели посреди оружейного склада, и наш экипаж погрузил ящики в машину. С криками примчался какой-то капитан: "Вы не можете так поступить. Это принадлежит 3-ей бригаде и должно быть учтено на бумаге". У меня не было времени объясняться с крикуном, я просто сказал: "Ли, вытаскивай нас отсюда нахрен". Мы оставили капитана метать громы и молнии в облаке красной пыли".

Майор Брюс Крэндалл и Большой Эд Фримэн сделали ещё два рейса с боеприпасами на "Экс-Рэй". Крэндалл вспоминает: "Я потерял счёт времени. Где-то в начале дня я решил попытаться отправить пару санитарных вертолётов дивизии в зону высадки. Чтобы показать им наиболее безопасный путь входа и выхода, две мои птицы влетели туда на малой высоте при поддержке полковника Мура. Хотя нас и обстреляли в обоих направлениях, прилетели и улетели мы нормально. Санитарным вертолётам не понравился расклад и, в частности, не понравился подлёт на уровне леса. Они решили заходить по одному с пятнадцати сотен футов, как при обычном заходе на посадку. Это, конечно, сделало их гораздо уязвимей для огневых средств неприятеля, но мне было всё равно, пусть влетают хоть задом, лишь бы они туда попали. Один вертолёт фактически коснулся земли и двоих раненых успели загрузить, как тут второй вертолёт сообщил о попадании, и оба тут же прервали спасательную операцию.

С этой поры, вместо того, чтобы летать обратно до Плейку, я летал к зоне высадки "Фолкон", артиллерийской базе, поддерживающей "Экс-Рэй". Это место было намного ближе, и мы могли там перегружать раненых с нашего вертолёта на санитарные вертолёты для дальнейшего вывоза на базу "Кэмп-Холлоуэй". Мы совершили ещё несколько полётов между зонами "Фолкон" и "Экс-Рэй", доставляя боеприпасы и воду и вывозя раненых. Ко времени, когда мы заканчивали третий круг, вся оставшаяся часть моей эскадрильи уже вызвалась участвовать, и тогда мы устроили челночную перевозку. Вступив в игру, парни подхватили мяч".

На земле бой детонировал чередой оглушительных всплесков перестрелки, вспыхивающих то здесь, то там: командир противника яростно пытался нащупать наше слабое место, найти щель, которая позволила бы ему вбить клин в тонкую линию из обороняющих зону высадки людей. Эта лихорадочная деятельность напоминала какую-то свистопляску. Враг стремился уничтожить нас, алкал нашей смерти. Он наносил удары на четырёх разных участках.

Никогда прежде вьетнамский противник не вёл бой с отрядом американской армии с таким упорством. Никакой здравый смысл, рождённый американским опытом во Вьетнаме на тот момент, нельзя было применить к такому противнику. Мы увязли в свирепой схватке из огня и манёвра, в битве на выживание, победить в которой будет дано лишь одной из сторон. У командира в бою есть три средства воздействия на ситуацию: огневая поддержка, теперь льющаяся потоками, личное присутствие на поле битвы и использование резерва.

Весь мой резерв сводился к сержант-майору Пламли, радисту Бобу Уэллетту и меня самого. Я решил, что если понадобится, мы присоединимся к роте "альфа" Тони Надаля и вступим в перестрелку у сухого ручья. Готовясь к такому развитию событий, я направился к груде снаряжения, взятого у раненых, набил патронами подсумки и карманы, взял несколько гранат и вставил в М-16 свежую обойму.