Гарольд Мур - Мы были солдатами... и были молоды

В этом крошечном периметре у каждого человека, способного держать оружие, даже после двадца-ти шести часов боя ещё оставались боеприпасы. Когда начался бой, во 2-ом взводе роты "браво" 1-го бата-льона 7-го кавалерийского полка числилось двадцать девять человек. Двадцать девять человек и вывели: девять убитых, тринадцать раненых и семеро без единой царапины. Все потери были понесены в первые девяносто минут боя.

По мнению капитана Херрена, это чудо, что не умерло ещё больше раненых, и у чуда имелось имя — Док Лоуз. Херрен говорит: "Я убеждён, что основная причина, по которой взвод успешно вышел из поло-жения, кроется в действиях специалиста-5 Чарльза Лоуза, санитара. Во взводе каждый боец, с которым я разговаривал, единодушно ставил в заслугу Доку Лоузу спасение людей, столь тяжко раненых".

Лейтенант Деннис Дил достиг взвода одним из первых. "Мы не видели друг друга. Я крикнул: "Ре-бята, вы ещё там?" Вернулся ответ: "Да, мы здесь!" Я подошёл к месту, где лежал мой друг Генри Херрик, и постоял, глядя на него сверху вниз. Было так жарко, так ужасно жарко, что тело уже начало смердеть. Я не хотел запоминать его таким, поэтому отвернулся и занялся своими обязанностями. Но я запомнил". Сержант Сэвидж говорит, что первые парни, вошедшие в его периметр, не увидели его и его людей. "Удары артиллерии набросали на нас столько грязи и пыли, что мы выглядели как часть самой земли", — говорит Сэвидж.

"Любопытно, — говорит Дил, — что выжившие солдаты не вставали. Просто лежали в мелких окоп-чиках, выцарапанных ими в земле. Они по-прежнему находились в состоянии шока от пережитого". Специ-алист Гален Бангэм: "Первым я увидел лейтенанта [Кена] Дункана, замкомандира роты "браво". Я крикнул ему, чтоб залёг. А он сказал: "Всё нормально, давай уже, пошли!" И бросил мне одну из своих фляжек. Во-круг стояли ещё ребята, и я подумал, что они спятили. Мы не могли в это поверить. Никто из нас не встанет. После некоторых уговоров мы медленно поднялись".

Лейтенант Дил видел много мёртвых северовьетнамских солдат буквально в футе от американцев, и один из них ещё был жив. "Вьетнамец сидел у дерева, весь изрешечённый пулями. И всё пытался вытащить гранату из подсумка. Перед смертью он ещё хотел бросить гранату. Я был очень впечатлён этой неколеби-мой преданностью. До самой своей смерти он пытался достать ту гранату из подсумка, а мы стояли и смот-рели на него. Он не мог поднять её выше пары дюймов, она падала назад, и он начинал всё сначала".

Старшина взвода Ларри Гилрит говорит: "Больше всего помню умиротворённый вид сержанта Палмера, лежащего на спине со сложенными на груди руками. Мы подошли довольно близко, и я чуть не чокнулся, когда увидел его. Затем был тот момент, что каждый из них просил воды. И вот я здесь, а у меня только около половины фляги, чтоб им предложить. Половина разошлась быстро. Я помогал одному из них, сержанту Томпсону, я думаю. Он был ранен, едва мог идти, и он попросил у меня воды. Не думаю, что в то время во всём батальоне нашёлся бы галлон воды. Такая незначительная, казалось бы, вещь, а я не могу дать ему ни глотка".

Один из солдат обратил внимание лейтенанта Дила на какой-то лежащий на земле предмет. "Боец сказал: "Там что-то красное, и я не знаю, что это такое". Это была книга, обронённая вьетнамским солда-том. Её наполняли прекрасные, каллиграфические письмена". Это были записи тоскующего по дому моло-дого солдата: стихи, заметки, письма. Вот образчик: "О, моя милая. Моя юная жена. Когда войска вернутся домой после победы и ты не увидишь меня, посмотри на гордые стяги. В них ты увидишь меня, и тебе станет тепло под сенью бамбука".

Помогая готовить людей и оружие к эвакуации, Деннис Дил хорошо запомнил ещё одну сцену: "Это был последний акт погибшего вьетнамского солдата. Перед смертью он взял ручную гранату и приставил к прикладу своего оружия. Затем опустился на колени и согнулся над нею пополам. Если попытаться взять его оружие, ручная граната активируется. Видя самоотверженность этих двух вьетнамцев с гранатами, я сказал себе: мы имеем дело с врагом, который будет так поступать весь долгий-предолгий год".

Хотя деблокирующие силы добрались без особых происшествий, теперь невидимые стрелки стали обстреливать их из стрелкового оружия. Капитан Беннет, прикрывавший восточную половину поляны, по-лучил приказ рассредоточить свои взводы и закрыть весь периметр. При выполнении приказа Беннетт и два его бойца были убиты снайперами.

Внезапный всплеск огня противника придал задаче новую актуальность. Мы с Бобом Талли согла-совали, что первоочередной задачей буде забрать Сэвиджа, его людей и оружие. Никакого подсчёта потерь противника; никакого поиска его имущества. Не болтаться вокруг. Просто убраться оттуда ко всем чертям. Мы не хотели испытывать судьбу. Было уже 3:30 дня, и до наступления темноты оставалось много работы: эвакуация наших убитых и раненых. Пополнение боеприпасов и воды. Отправка дозоров за периметр. Раз-мещение батальона Талли в американских линиях. Зачистка секторов обстрела. Корректировка заградительного огня. Установка светосигнальных мин — мин, срабатывающих от растяжек, натянутых почти вплотную к земле.

Талли рассказывает: "Нашей следующей заботой стало фактическое перемещение личного состава изолированного взвода обратно на "Экс-Рэй". Многих из них нужно было нести. Как ни странно, эвакуация их потерь, плюс нескольких наших, задействовала большую часть двух рот. Переноска раненых и убитых по джунглям в самодельных носилках — нелёгкое дело, когда перед тобой лежит расстояние, которое нужно преодолеть. И поддерживать хорошее боевое состояние в таких условиях сложно. Солдаты тянутся кое-как; парни-носильщики устают и нуждаются в замене. Я сосредоточился на скорейшем выводе пострадавших и обеспечении их возвращения на "Экс-Рэй" организованным порядком".

На взгорке последние приготовления к выходу шли полным ходом. Рассказывает сержант Ларри Гилрит: "После того, как мы проверили территорию, убедились, что учтены все и всё оружие собрано, я спросил сержанта Сэвиджа, можно ли мне помочь нести сержанта Палмера. Он ответил, что это было бы прекрасно".

Лейтенант Дил говорит: "Я помню, кто-то сказал: "Теперь у нас все". Я обернулся. Как раз в этот миг носильщики, принёсшие тело Генри Херрика, опустили носилки, и я увидел, как лицо Генри уткнулось в красную почву. Его голова свисала с носилок. Не знаю, почему подобные воспоминания остаются так дол-го после самого события. Казалось таким неестественным, что друг лежит на животе, уткнувшись лицом в красную грязь. Глядя на него, я вспомнил, как полковник Мур разрешил небольшой группе солдат покинуть корабль, когда на пути во Вьетнам тот пришвартовался в порту Лонг-Бич, штат Калифорния. Лейтенант Херрик оказался одним из немногих, имевших семью в том районе, и ему выдали пропуск, чтобы навестить мать и отца. Глядя на него, я вспомнил об этом и порадовался, что ему представилась та последняя возмож-ность увидеться с ними. С тех пор я не раз бывал на могиле Генри Херрика в Арлингтоне. Она прямо возле Могилы неизвестного солдата на красивом склоне холма. Дерево растёт над ней, бросая тень на надгробие. С другой стороны от Могилы неизвестного солдата находится могила капитана Тома Мецкера".