Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 1

Судя по составу колонны, идущей из Хуши, на нее возлагалась основная надежда по прорыву нашей обороны, а остальные части должны были завершить успех дела. Бой, конечно, завяжется на дамбе. У противника три батальона и артиллерия; у нас одна рота, оборонявшая дамбу… Без помощи минометов и артиллерии нам на этот раз не обойтись. Надо было перехватить инициативу у врага и навязать ему бой по собственному плану.

— Давай, бог войны, планировать бой! — обратился Серебров к майору Шмелькову, командиру 134-го гаубичного артиллерийского полка, который с оперативной группой прибыл еще во время третьей атаки противника. Два дивизиона этого полка уже заняли огневые позиции севернее и южнее Леушен.

Наметили план боя. Как только головной батальон противника выйдет на дамбу, командир 2-го артдивизиона 134-го гаубичного артиллерийского полка капитан Манзий открывает огонь по переправам и батареям гитлеровцев. Поддержат капитана Манзия наши пулеметы и полковые орудия, стоящие в засаде. Минометчики откроют огонь по второму батальону, а командир 1-го артдивизиона 134-го гаубичного артиллерийского полка капитан Ткаченко — по третьему. Огонь будет вестись с таким расчетом, чтобы преградить врагу путь к отходу и погнать его под огонь минометов и орудий капитана Манзия.

Поставив перед артдивизионами и минометчиками боевые задачи и проверив их готовность к бою, полковник Серебров и майор Шмельков стали выжидать удобный момент.

Когда первые орудия противника приготовились начать огонь, а батальон пехоты почти полностью подтянулся к дамбе, полковник Серебров скомандовал:

— Ну, в добрый час, бог войны! Огонь!

— Первому и второму, огонь! — и тут же справа и слева от наблюдательного пункта один за другим раздалось по три глухих выстрела. Взрывы снарядов взметнулись на том берегу, тотчас заговорили скрытые в засаде полковые орудия и, захлебываясь, застрочили пулеметы, поливая огнем пехотинцев, заполнивших дамбу. Полковник Серебров скомандовал еще раз:

— Минометам — огонь!

Так был встречен враг, в четвертый раз атаковавший нашу границу в Леушенах.

Батареи капитана Ткаченко тоже открыли огонь. Спасаясь от огня, артиллерийские упряжки противника мчались за гребень возвышенности, опрокидывая орудия, зарядные ящики и давя пехоту, бежавшую от берега реки.

Артиллерийский и минометный огонь преследовал бегущего неприятеля.

В окопах раздалось восторженное «ура!»: советская пехота ликовала.

С начала переправы артиллерия противника открыла огонь по дефиле — узкому проходу. Но после того, как гитлеровские пехотинцы обратились в бегство, она перенесла его севернее и южнее на гребень. Внезапный ввод в бой нашей артиллерии и минометов застиг фашистов врасплох.

Первая и третья батареи дивизиона капитана Манзия перенесли свой огонь на переправы и вскоре три из них были разрушены, а затем обстреляли колонну, остановившуюся у кургана Рябая Могила. Колонна рассеялась.

Чтобы не нанести вреда мирному румынскому населению, мы не обстреляли село Рышешти, где укрывалась конница противника.

Так была отбита четвертая атака у с. Леушены в первый день Отечественной войны.

Через несколько дней в сводке Советского информбюро сообщалось: Командир артиллерийского подразделения тов. Манзий, участник боев с финской белогвардейщиной, умело помог нашей пехоте отбить попытку противника форсировать реку Прут. Организовав тщательное наблюдение и точно установив уязвимое место у врага, тов. Манзий открыл внезапный сокрушительный огонь в тот момент, когда противник начал переправляться. Артиллеристы разрушили в этом бою три переправы противника, подбили шесть орудий. Враг не ступил здесь на Советскую землю. («Правда», 27 июня 1941 г.).

Трудные это были дни, и таких, как описанный мною первый день, было немало. Например, только 241-й стрелковый полк нашей дивизии за 10 дней боев на реке Прут отбил тридцать попыток противника форсировать реку в разных местах.

В течение почти двух недель на этом участке фронта наши войска удерживали государственную границу в своих руках, упорно преграждая врагу путь на Советскую землю.

В два часа ночи на 22 июня в дверь квартиры постучался посыльный.

— Товарищ старший лейтенант! Вас срочно вызывают в штаб дивизии, — послышался в коридоре его голос.

Второпях собираюсь и выхожу во двор, где уже ждет машина. Выбравшись из военного городка на безлюдное шоссе, погружаюсь в мысли: «Что за неотложность? Ночью, да еще под выходной день». Последнее время вызовы участились. В начале месяца нами была произведена пробная погрузка всего снаряжения на машины. Через несколько дней машины разгрузили и сложили имущество в склады. Мы так и не узнали, чем эта погрузка была вызвана. Но это все осталось позади. Что же ждет нас сегодня?

Рядом со мной шофер Момот. Чувствую, что и он так же взволнован. Любитель поговорить, на этот раз Момот молчит. Переключая скорости на ухабах, он нет-нет да и бросит нетерпеливый взгляд в мою сторону.

— Ты чего, Илья? — обращаюсь к нему. — Вроде чем-то не доволен.

— А вы довольны, что в полночь да еще под выходной подняли?

— Ну это оставим при себе, — обрываю его. — Приедем в штаб, все выяснится. Думаю, что ничего особенного в этом нет.

Изрядно потрепанный «газик», подпрыгивая на ухабах свернул в слабоосвещенную улицу и остановился перед большим зданием. В нем размещалось Управление нашей 15-й Сивашской ордена Ленина дважды Краснознаменной мотострелковой дивизии. Около подъезда уже стояло до десятка машин.

Широкая лестница ведет на второй этаж, где неожиданно попадаю в людской водоворот. С папками и бумагами спешат начальники отделений и служб. На ходу пожав мне руку, пробежал высокий и сухой дивизионный инженер майор Булкин.

«Куда он так торопится? — удивился я. — Раньше при любых встречах находилось о чем поговорить, а сейчас даже не остановился. Да, что-то здесь неладное. Вызов, видимо, неспроста». Вхожу в приемную комдива. В ней уже были командиры. Среди них командир 47-го Краснознаменного полка полковник Якшин. Попыхивая трубкой, сидит полковник Бабак — командр 321-го мотострелкового полка. Вслед за мной вошел и артиллерист, полковник Фомин.

Дверь поминутно отворялась. Входили командиры частей. После обычных рукопожатий каждый из них задавал один и тот же вопрос: в чем дело? Но, к сожалению, вразумительного ответа никто дать не смог.

Но вот разговоры прерываются. В приемной появился начальник штаба дивизии полковник И. А. Ласкин.

— Прошу, товарищи командиры, — обращается к нам Иван Андреевич, раскрывая дверь кабинета.