Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 1

Побывав на реке и заехав в город, убеждаюсь в никчемности нашей работы. Такого же мнения и мой коллега Якубсон.

— Для чего готовим? — пожимает он плечами.

— Приказ есть приказ, Абба Моисеевич. Будем выполнять.

Но выполнять не пришлось. Не успели подготовить к взрыву и один пролет, как подъехал на мотоцикле связной и вручил мне записку.

«Работы прекратить. Мост разминировать и возвратиться в Пересечино», — писал Булкин.

— Афанасий Иванович! — обращаюсь к командиру саперного взвода лейтенанту Герман. — Снимайте заряды и едемте в батальон.

— Это почему же?

— Выяснять будем в Пересечино.

Позднее узнал, что всему виной были дивизионные разведчики. Заслышав где-то севернее Оргеева шум танков, они подумали, что это противник. Последовали неуточненные донесения в штаб. А танки в этом районе были наши. Севернее Оргеева следовала от Котовска к фронту 16-я дивизия. В лесах, западнее Кобылки, из Кишинева шла 11-я дивизия генерал-майора Волох.

26 июня из Пересечино едем на юг, сами не зная, для чего этот маневр вдоль фронта. Въезжаем в Кишинев. Улицы забиты войсками. Все движется в одну сторону, на запад. В их поток вливаемся и мы.

И чем дальше к границе, тем больше окружающее напоминает о близости фронта. За Страшенами появились первые машины с ранеными. Стороной дороги идут беженцы: женщины, старики и дети. С каждым километром их становится все больше. Бросив свой кров, они выходили на кишиневское шоссе. С какой жалостью и сочувствием смотрели саперы на людей, обреченных на неминуемые тяготы и лишения в пути.

Колонны движутся на запад. По сторонам дороги все чаще попадаются воронки от сброшенных бомб. Они зияют на улицах Бахмута и Калараша. Ими изрыты улицы сожженной деревни Ромынешты.

Немецкие самолеты проносятся и над нашими колоннами. Бомбят и обстреливают спешащие к фронту войска. Они гоняются даже за отдельными машинами.

Так, 27 июня, проезжая от Пырлицы на Калараш-Тырг, наш одинокий газик привлек внимание «мессера». Не успели мы выбраться на открытое поле, как перед машиной и по сторонам дороги поднялась полоска пыли. Первым на нее обратил внимание шофер Момот.

— Что это, товарищ старший лейтенант? — с волнением в голосе спросил он.

— Порыв ветра и ничего больше, — пренебрежительно бросил я.

Но когда через минуту пыль вновь поднялась, и значительно ближе, перед самой машиной, а над головами послышался шум, отбрасываю дверцу кабины.

Набирая высоту, самолет шел на разворот с тем, чтобы вновь обрушиться на нашу одинокую машину.

— Илья! Нажми, дружище! — кричу шоферу, не спуская глаз с приближающегося мессера.

У рощи газик круто сворачивает с дороги и на всем ходу врезается в молодой дубняк. Запоздало над нами прострочил пулемет. На землю посыпались срезанные пулями ветки и листья.

По ночам над рощами и в районах расположения войск вспыхивали ракеты. Появлялись какие-то световые сигналы. Это вражеские лазутчики наводили самолеты на цели.

В густом лесу севернее Корнешты-Тырг были разбросаны палатки управления нашей дивизии. С воздуха их прикрывали ветвистые дубы. Но 27 июня на лес посыпались бомбы.

После бомбежки палатки забросили. От меня потребовали на КП саперов и стали рыть блиндажи и щели. В части разослали приказ об усилении бдительности и организации охраны расположений.

28 июня к нам в саперный батальон прибыл майор Булкин.

— Товарищ Егоров, с бдительностью у вас не в порядке, — обрушился он на меня.

— В чем, товарищ майор?

— Ну как же. Стоите около дороги и костры разводите. Поверх деревьев дым пробивается.

— Костров у нас нет, а дым от походных кухонь.

— А вы их подальше в лес оттащите. Хождение по опушке прекратите. Пока не научат, мер сами не принимаете.

Замечание майора было вполне справедливым, и я принял меры по усилению бдительности и охраны расположения подразделений.

Поздним вечером на КП дивизии порвалась связь с 47-м полком. На линию вышел и не вернулся связист. Нашли его только утром раздетым и с кинжалом в спине. В 203-м артиллерийском полку на батарее задержали шпиона. По машине батальона связи из Бахмутского леса был открыт огонь. И такие новости мы получали каждый день.

Для борьбы с диверсантами создаются группы. На них возлагается прочесывание подозрительных районов, а по световым сигналам без предупреждения открывается огонь.

В последних числах июня на севере Молдавии противник перешел к активным действиям. Его 30-й армейский корпус, переправившись через Прут в районе Костешты, развивал наступление на Бельцы. Под Скулянами форсировали Прут, на плацдарме закреплялись части 54-го армейского корпуса. В районе Унген действовал 3-й армейский корпус румын.

Против них на чрезмерно широком фронте тяжелые оборонительные бои вели пограничники и соединения 48-го и 35-го стрелковых корпусов генерал-майора Р. Я. Малиновского и комбрига И. Ф. Дашичева.

Сюда же входил 2-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Ю. В. Новосельского в составе 11-й и 16-й танковых и одной мотострелковой дивизии и 2-й кавалерийский корпус генерал-майора П. А. Белова в составе 5-й и 9-й кавалерийских дивизий.

Оба корпуса были армейского подчинения, и в их задачу входило нанесение контратак по флангам прорывавшегося противника.

Входившая в состав 2-го мехкорпуса наша 15-я Сивашская мотострелковая дивизия, без 321-го мотострелкового полка, сосредоточивалась по лесам в районах Корнешты-Тырг и Бахмут, прикрывая направление на Кишинев.

321-й мотострелковый полк был выведен из подчинения дивизии и переброшен в район станции Унгены, где сразу же вступил в жестокие схватки с переправившимися на восточный берег Прута румынами.

В политотдел нашей дивизии от комиссара полка, батальонного комиссара Зайкина поступали донесения. Из них мы узнавали о подвигах бойцов и командиров.

На одном из участков танки противника с ходу пытались взломать оборону. Сивашцы оказали стойкое сопротивление. Парторг 1-й мотострелковой роты сержант Бадулин метко брошенными связками гранат остановил два танка. Будучи раненым, Бадулин продолжал бороться с врагом.

В неравный поединок под Унгенами вступили артиллеристы взвода комсомольца лейтенанта Суховарова. Подпустив танки на близкое расстояние, они стали расстреливать их в упор. Оставив шесть горящих машин, противник повернул назад.

На весь полк гремела слава о геройстве курсантов полковой школы, возглавляемых старшим лейтенантом Логачевым.

Сообщения о ратных подвигах горячо воспринимались в частях и подразделениях, еще не вступивших в бой.

— Товарищ старший лейтенант! Когда же мы вступим в бой? — горячился сапер Михаил Сааков.

— Торопились, а теперь сидим в лесу, — ворчал заместитель политрука Петрух.