Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 4

Вглядываемся в темноту. На бруствере второй траншеи что-то чернеет. Оставляем двоих для прикрытия, а сами ползем вперед. Сердце стучит так, что звенит в ушах. Подползаем — пулемет. А из траншеи — храп. Пустили в ход холодное оружие.

Получив сообщение, что первая линия траншеи свободна, нам выслали роту подкрепления. Завязался неравный бой. Мы отбивали атаку за атакой. Один за другим гибли наши товарищи. Пока навели переправу через Одер, от роты осталось двенадцать человек. Очнулся я в госпитале. Там и узнал, что представлен к высокому званию Героя Советского Союза.

По работе П. И. Чумаку часто приходится встречаться с С. Г. Арионеску.

Старейший рабочий завода, ветеран труда, станочник-наладчик высшего класса, Степан Георгиевич Арионеску дважды награжден медалью «За отвагу». Добрый учитель, строгий наставник у подрастающей смены тракторостроителей.

Побеседовать с ним оказалось не так-то просто. Склонив над чертежом убеленную сединой голову, он обдумывал сложную деталь.

— Уделю вам всего несколько минут. Некогда!.. Что я могу рассказать? Начал войну рядовым, кончил рядовым. Имею всего две медали «За отвагу».

— Расскажите, за что вас наградили?

— Дело было в Польше. Служил я тогда в 284-м стрелковом полку. В тот день стояла дождливая погода. Снег смешался с грязью. Мы трое суток вели изнурительные бои. Позиции противника — в пятидесяти метрах… Рано утром немцы бросились в атаку. А у нас — молодое пополнение, необстрелянное. Гляжу, немцы уже на правом фланге, в соседнем окопе, метрах в десяти. Забросал я их гранатами и — к пулемету. Кричу: — «Ура! За мной!» А в окопе противника — тишина. Подбегаю к окопу, в нем — перебитые немцы. Остальные убегают. Вот и выходит — я один удержал позицию.

— А другая медаль — за что?

— Да все за то же. Не люблю отступать…

— Такой он и на работе! — говорит начальник цеха. — Как увидит несправедливость, — идет в атаку. А мастер он — отменный. Десятки учеников выучил за двадцать пять лет работы на заводе.

И последняя наша собеседница, маленькая хрупкая женщина, фронтовой шофер Валентина Ивановна Криволап, ныне заведующая центральным складом.

По окончании курсов стала водителем. Трудна профессия шофера, а на фронте — трудна вдвойне. В дождь и снег, днем и ночью, под артобстрелом и бомбовыми ударами крутили баранку военные шоферы.

— После войны, — говорит Криволап, — работала военруком в средней школе. А с 1962 года — на тракторном. Недавно сын вернулся из армии. Часто мне присылали из воинской части письма: «Спасибо, мать, за сына, хорошо служит!» Он и на работе не из последних.

Фотография слесаря-лекальщика Вячеслава Криволапа занесена на городскую доску Почета.

…Мы покидали тракторный. Очередная машина сходила с конвейера. Заводской радиоузел сообщал месячные итоги соцсоревнования. Среди победителей были наши знакомые — ветераны войны.

Молодой гвардии тракторостроителей есть кем гордится и на кого равняться!

Все в нем говорило о том, что он — «свой». Вы видели, как носят кофры старые фоторепортеры? Так, словно они надоели им до чертиков, безжалостно оттягивают руки. Так и этот седой человек…

Военный фотокорреспондент газеты «Советский боец» 5-й ударной армии Владимир Николаевич Голубков находился среди бойцов, овладевших рейхстагом. На втором этаже еще шли бои, когда он с советскими бойцами вошел в наградной отдел гитлеровской канцелярии. Изумленным взорам предстали стеллажи с многочисленными, аккуратно сложенными коробочками. Тысячи орденов, предназначенных тем «сынам» третьего рейха, кто окажется безжалостней и бездумней других.

Советские бойцы свалили фашистские награды на стол:

— Фотографируй, товарищ гвардии капитан!

Так символично запечатлела победу старая трофейная фотокамера специального корреспондента «Советского бойца» Владимира Николаевича Голубкова. В день, когда над рейхстагом взвилось алое знамя, вернее, на другое утро, Голубковым был сделан еще один исторический снимок: изрешеченный пулеметными очередями и орудийными залпами купол рейхстага, увенчанный флагом освободителей. Желая сделать этот снимок одним из первых, Голубков всю ночь просидел под стенами рейхстага, дожидаясь солнечных лучей…

А вот другой снимок. На площади освобожденного Берлина перед маленькой оробевшей регулировщицей стоит генерал-полковник Николай Эрастович Берзарин. У ног регулировщицы цветы. Их ей преподнес прославленный генерал. Стоял один из первых солнечных дней мира, хотелось говорить о доме, о России…

Старые фотографии. В них жизнь нашей страны в те незабываемые годы, ее боль и ее радость, в них и жизнь военного корреспондента Владимира Николаевича Голубкова, прошагавшего фронтовыми дорогами от Москвы до Берлина. Но спросите его, чем он измерит ценность тех лет для себя, и он обязательно станет говорить об удачных и неудачных снимках, интересных встречах. В таком ответе не будет ничего странного — так сказал бы любой журналист-фронтовик.

И открывая фронтовые корреспондентские удостоверения Голубкова, невольно вспоминаешь о том славном племени журналистов, что шли в атаку вместе с солдатами, сжимая в руках свое прекрасное, но безобидное в открытом бою оружие, спеша запечатлеть миг яростной атаки, чтобы завтра донести его до всех на газетной странице. А если шальная пуля бросала их на горячую землю, они слабеющими руками рвали в клочья листки из блокнота, открывали заднюю стенку камеры, чтобы засветить пленку. «В редакцию не вернулся», — эта скупая строка стала для журналистов синонимом другой — «Пал смертью храбрых!»

Велик послужной список Голубкова. По-другому не скажешь о послужном списке корреспондента, командовавшего батареей, водившего в атаку роту, возглавлявшего саперный батальон.

Перед войной Владимир Николаевич закончил Московский киноинститут. Печатался в «Правде», «Известиях», «Легкой индустрии», «Смене», «Пионерской правде». Когда началась война, его направили в военно-политическое училище: армии нужны были политработники. После окончания училища Голубков — в политотделе 89-й гвардейской Белгородско-Харьковской орденов Красного Знамени и Александра Суворова стрелковой дивизии. Прослужил в политотделе дивизии он до апреля 1945 года.

Работников политотдела посылали туда, где труднее. Выбыл из строя командир роты — роту в атаку вел Голубков. Несла ощутимую потерю в живой силе батарея — в подкрепление посылали Голубкова. И так — от Москвы до Берлина.

Под Гжатском — немец тогда рвался к Москве — его ранило впервые. Потом ему в двух местах перебило ногу. Осколком полоснуло на Украине. Под Альтлансбергом, на пути к Берлину, попал под обстрел «мессершмиттов», и снова — госпиталь. Но остался жить. Воевал, работал.