Ник Мейсон - Наизнанку. Личная история Pink Floyd

Наконец Роджер, которого равнодушие Майкла отвлекало, ворвался в аппаратную и осведомился, что Майкл такое пишет. «Майкл, оказывается, решил, что необходимость выслушивать пробу за пробой одной и той же вокальной партии – это кармическая расплата за какой-то его страшный грех в прошлой жизни. И теперь он страницу за страницей, строку за строкой исписывал блокнот одной и той же фразой: „Я не должен трахать овец“. Майкл не знал наверняка, что именно натворил в прошлой жизни, но „Я не должен трахать овец“ походило на правду».

Несколько лет спустя, когда Майкл был на гастролях в составе группы Роджера, всей гастрольной команде раздали специальные футболки. На всех футболках была зеркальная надпись «У меня высокий КПД?» (чтобы по утрам читать ее первым делом, глядя в зеркало), однако на футболках членов группы красовались индивидуальные сообщения. На футболке Майкла значилось: «»… Удивительно, пожалуй, что и Майкл, и Джеймс были в числе тех немногих, кто умудрился выжить и впоследствии еще поработать со всеми нами.

Некоторое время моя роль была минимальна. Я все больше времени посвящал автогонкам, хотя в 1981 году мне не удалось попасть в Ле-Ман, поскольку представления «The Wall» были важнее. Стив, однако, роскошествовал и умудрился побывать и там и там: он проехал начало гонки, метнулся в «Эрлс-Корт» на шоу, проходившее в субботу вечером, а затем вернулся на трассу и воскресным утром проехал вторую половину. Желая возместить свое упущение, я организовал один замечательно хитроумный промоушен: предложил Вильфреду Юнгу, президенту немецкого отделения EMI, проспонсировать «лолу-298» для участия в 1000-километровой гонке на «Нюрнбургринге» в 1981 году в полном облачении из «The Wall». Было не очень сложно: Вильфред – ярый фанат мотогонок. Мы, мне кажется, оба сочли, что именно так и нужно упрочивать отношения артистов с компаниями. На следующий год я вернулся в Ле-Ман, где ехал вместе со Стивом. Я занимался охотой на спонсоров, тренировался и был совладельцем одной из команд, участвующих в Гран-при (вышло очень неудачно), – удивительно, как у меня находилось время добраться до студии…

Тем не менее несколько дней я все же записывал партии ударных и периодически торчал в студии, демонстрируя готовность к работе и напоминая о своем существовании. Эти необременительные обязанности только возросли в объеме, когда стало ясно, что ожиданий не оправдал еще один ингредиент: не работали голофонические звуковые эффекты. В начале записи к нам обратился итальянский спец по звуку Уго Дзуккарелли. Он утверждал, что изобрел новую голофоническую систему, которую можно просто записывать на стереомагнитофон. Мы не поверили, поскольку несколько предыдущих вторжений в чудесный мир квадро в 1970-х оказались слишком заковыристыми. Процесс квадрозаписи требует обширного пространства дорожки и бесконечной регулировки, чтобы точно разместить звуки в квадрофоническом спектре. И мало того что процесс безумно сложен почти во всех аспектах – вдобавок не так много найдется психов, готовых поставить кресло точно в центре гостиной, чтобы получить максимальное наслаждение от квадрофонического звука.

Автогоночный разворот. На гонке в Ле-Мане в 1984 году (с. 374, вверху) веду «порше-956» с Ричардом Ллойдом и Рене Метжем, но до финиша мы не доехали: после шестичасовой гонки машина среди ночи сошла с дистанции (вмешалась паровая пробка в топливной системе). С. 374, внизу: я не очень смущался щеголять логотипами табачной компании. Слева: Стив О’Рурк в Ле-Мане за рулем «феррари-512-BB» в оригинальных цветах команды Ecurie Nationale Belge.

Однако голофоническая (или «полнозвучная») система Уго Дзуккарелли – совсем другое дело. Она действительно работала. До сих пор толком не понимаю как, потому что в ней использовалась всего пара микрофонов внутри искусственной головы. Система обеспечивала некоторое пространственное звуковое качество, которое затем в наушниках воспроизводило то, как человеческое ухо работает в повседневной жизни. Первая демокассета Уго нас поразила: помню один эффект, когда коробок спичек трясли и двигали вокруг головы и казалось, что он то сзади, то сверху, то снизу. Если надеть наушники и закрыть глаза, эффект получался очень убедительный и запутывал напрочь.

Мы немедленно решили использовать эту систему для всех звуковых эффектов на альбоме, и я вызвался возить голофоническую установку (которая откликалась на имя «Ринго») в разные места и записывать церковные колокола или шаги. Роджера особенно завораживал эффект Доплера от движения транспорта – музыкальный эффект смены тона, когда машина проезжала мимо. Наконец-то окупился мой гоночный опыт: я провел немало счастливых часов на Куинз-хайвей, записывая шум автомобилей, и на скользком испытательном треке Хендонской полицейской автошколы, где пытался записать визг шин (и потерпел неудачу: даже при полностью выжатых тормозах автомобили скользили по масляному покрытию в зловещей тишине).

Еще Роджеру требовался рев самолетов, как на войне. Через одного знакомого в высшем звене Военно-воздушных сил я получил разрешение записывать «торнадо» на базе ВВС Великобритании в Хонингтоне, что в Уорикшире. Это было потрясающе – стоять в конце взлетно-посадочной полосы, пытаясь настроить уровень записи: звук был так силен, что, едва врубались форсажные камеры, самый воздух трещал от звуковой перегрузки. Я также задействовал старых друзей и убедил одного приятеля, который летал на «шеклтонах», записать самолет в полете. Перспектива полдня бессмысленно кружить над океаном, высматривая несуществующие субмарины, совершенно меня не вдохновляла, однако «Ринго» мужественно справился с возложенной на него миссией и вернулся к завтраку и наградам вместе с двенадцатью часами самолетного гудения на пленке. Меня по-прежнему гложет совесть: друзья в вооруженных силах так мне помогали – а все ради протестного антивоенного альбома. Надеюсь, они уже меня простили.

Сольный проект Рика 1984 года – альбом «Identity» группы Zee , его дуэта с Дейвом Харрисом, бывшим вокалистом группы Fashion.

Жалко, что еще до начала моей работы над «The Final Cut» Роджер агрессивно объявил, что я, поскольку «только барабаню», не могу рассчитывать на дополнительное вознаграждение или указание авторства. Это уже граничило с манией величия, тем более что никакой угрозы планам Роджера я не представлял. Я решил сосредоточиться на плюсах: по крайней мере, теперь у меня был повод сбежать из гнетущей атмосферы в студии.