Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Я сначала чуть выиграл, потом все проиграл и спокойно пошел к выходу, но мой коллега офицер белогвардеец, проиграв имеющуюся сумму, стал занимать у всех знакомых, которые были с нами, потом проиграл все это, потом хотел заложить то ли золотые часы, то ли портсигар, но у него их никто не брал, он был в бешенстве, и его выводили из казино «под белы руки».

В общем в октябре 1988 г. я возвращался из Франции с огромным багажом воспоминаний, связей, знакомств, да просто с кучей подарков, ведь тогда некоторые мелочи, ничего не стоящие в Париже, ценились у нас на вес золота.

Возвращался я на поезде. Но такого поезда Париж-Ленинград не существовало. Пришлось ехать с пересадкой. Сначала Париж-Москва, а потом уже обычным поездом в Ленинград.

Мои московские друзья были предупреждены о моем будущем приезде и готовились к нему как к празднику. На вокзале меня ждали друзья, уже тогда неплохо известные в кругу любителей военной истории, а позже они стали очень знаменитыми в этом деле.

Первым из них назову Петра Федоровича Космолинского, замечательного знатока русской армии и прекрасного художника, следующим был Александр Валькович, сотрудник военно-исторического архива, тогда только начинающий заниматься нашим делом, но в будущем ставший знаменитым в области реконструкции. Был здесь и представитель моего «Киевского военного округа» «Империи» (ведь мы жили в единой стране СССР), звали его Алексей Приходько (боевое имя Андрэ Массена) и наконец известный врач, но

прежде для нас прекрасный скульптор военно-исторических фигурок, родоначальник создания артиллерии в рядах войск реконструкции Александр Сомов (боевое имя Антуан Друо). Я не случайно так тщательно перечислил всех этих людей, ведь им будет суждено сыграть большую роль в моей жизни.

Вся эта компания встретила меня объятиями и радостными восклицаниями, а так как мой поезд на Ленинград уходил, если я не ошибаюсь, то ли поздно вечером в этот день, то ли на следующий день, мы решили немедленно отметить встречу.

На двух такси, полных друзьями и набитых багажом, мы поехали, если я не ошибаюсь, к Петру Космолинскому. Уселись за стол, полный закусками и винами, и тотчас началась оживленная беседа, то есть скорее мой монолог. Я рассказывал часа три-четыре о всех чудесах, которые я видел во Франции, конечно прежде всего военно-исторических. Весь этот монолог прерывался порой лишь восторженными восклицаниями и тостами, а я все говорил, говорил, а мои друзья жадно, с широко раскрытыми глазами слушали и уже, видимо, представляли себе картинки наших будущих походов.

Когда я рассказал об увиденных в антикварных лавках военных чудесах, Петр Космолинский задумчиво сказал: «А я всю жизнь мечтал иметь в коллекции орден Почетного Легиона».

У меня был с собой такой, купленный за достаточно скромные деньги, орден. Видимо предчувствуя, что я позже получу этот Орден по-настоящему из рук французского посла и за подписью Президента, я без всякого сожаления открыл один из чемоданов и, сказав Петру: «Мечты должны сбываться» — протянул ему Орден произнес: «Вот, дарю тебе»»

Помню, что Петр был не просто в шоке. Он бросился мне в объятья и чуть не задушил от восторга и благодарности.

Все это конечно было прекрасно: подарки, рассказы об интересных встречах, замках, музеях, коллекциях… Но постепенно главной темой разговора стало приглашение на праздник 200-летия французской революции. Официальное приглашение было при мне.

Тотчас мы решили из разрозненных военно-исторических отрядов создать образцовую пехотную часть, полубригаду эпохи революции (так в эту эпоху стали называться полки), причем создать эту часть на уровне лучших стандартов реконструкции, и принять, таким образом, участие во всех главных исторических праздниках этого важного юбилея.

С Массеной (Приходько) и Друо (Сомовым) все было понятно, они были воинами «французской армии» реконструкции. Но Валькович и Космолинский также попросили вписать их в ряды французских войск. Вадьковича я без всяких проблем зачислил в будущую полубригаду рядовым, а вот с Петром дело обстояло сложнее. У него была красивая борода, с которой он никак не хотел расстаться. Но в ту эпоху бороды во французской армии категорически не носили. Вообще ношение бороды мужчиной в Западной Европе XVIII — начала XIX вв. было чем-то неприличным, несовместимым с правилами хорошего тона. Однако выход нашли. Дело в том, что в то время в каждой пехотной части существовали небольшие отряды «сапер». Это не были солдаты инженерных частей, которые существовали в качестве отдельных рот и батальонов под командованием инженерных офицеров. Саперы же пехотных полков были просто самыми отчаянными из гренадеров, это был своеобразный штурмовой отряд, солдаты которого были вооружены, кроме огнестрельного оружия (короткого карабина), огромным топором, с которым они устремлялись первыми на штурм вражеских укреплений, выламывали ворота фортов, крушили все препятствия на пути штурмовых колонн. Вот эти-то полковые саперы, обычно маленький отряд 8-12 человек, носили в качестве особого отличия бороды, как бы подчеркивающих некую «маргинальность» их владельцев, стоявших вследствие особого риска, сопряженного с их службой, как бы немного «вне общества». Саперы были элитой из элит, храбрейшими из храбрых, не случайно поэтому на парадах они шли самыми первыми, перед ними ехал только полковой командир с полковым адъютантом. За саперами на параде шли барабанщики, затем музыканты, затем гренадеры (лучшие солдаты полка), а только уже потом основная масса личного состава части.

Так что сошлись на том, что Петр Федорович будет нашим полковым сапером и тем самым сохранит бороду.

Ну вот, а теперь можно вернуться в начало 1989 г. В период создания Федерации военно-исторических клубов СССР. Мы конечно наметили много мелких локальных мероприятий в нашей стране, из крупных впервые было решено сделать Бородинский военно-исторический праздник силами военноисторических клубов. Но главным ударным мероприятием года, которое должно было серьезно продвинуть наше дело, должна была стать поездка советской военно-исторической делегации на празднование 200-летия французской революции.

Для этого, как я уже говорил, мы решили создать единообразную часть. Иначе говоря, мне нужно было выбирать, что это будет за полубригада. Выбор был во многом предопределен. Во Франции на празднике нас должен был прежде всего встречать клуб «18-й линейный полк (полубригада)». В эпоху революционный войн, в первую кампанию Бонапарта в Италии в 1796–1797 гг. 18-я линейная шла всегда вместе с 32-й линейной полубригадой.