Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Работа была интереснейшая, отлично оплачиваемая и, она открывала все двери, дала много информации мне как историку для понимания того, что творилось тогда в нашей стране и не только.

Ну а теперь от дел житейских вернемся к делам «военным». Французский поход 1989 года дал мощный толчок пониманию того, чем является военно-историческая реконструкция и какой она может быть. В сентябре 1989 г мы впервые провели Бородинский военно-историческое мероприятие силами практически только военно-исторических клубов. До этого каждые первые выходные сентября на Бородинском поле происходил довольно скромный праздник «День Бородина». Проводился ряд памятных мероприятий, возлагались цветы к памятникам на поле сражения, партийные функционеры произносили положенные речи, народные ансамбли вяло водили хороводы, что, конечно, не очень-то могло заинтересовать публику.

Основной «изюминкой» мероприятия, на которое люди как-то собирались, было некое театрализованное мероприятие, поставленное силами военнослужащих, срочной службы, одетых в самые заношенные костюмы, оставшиеся с фильма «Война и мир».

Кроме того, примерно десятка два солдатиков были кавалеристами знаменитого Алабинского кавалерийского полка, созданного в свое время по инициативе С. Бондарчука прежде всего для съемок фильма «Война и мир».

Сценарий этого примитивного спектакля был всегда примерно один и тот же. «Французы», вооруженные какими-то подобиями ружей из алюминия, шли в атаку на «Батарею Раевского» (Памятник, возвышающийся там сейчас, не существовал, его уничтожили в сталинские времена и восстановили только в 1987 г.), врывались на холм, а потом «русские» решительно контратаковали, и французы в панике бежали, причем по режиссерской находке бегущие должны были смешно кувыркаться, изображая паническое бегство. Русская конница гнала врага. Пиротехники не было практически никакой, зрелище (в котором принимало участие около 200 военнослужащих) было просто убогим, но за неимением лучшего, публика смотрела и этот, с позволения сказать, «спектакль».

В 1989 и 1990 гг. мы впервые провели Бородинское мероприятие силами прежде всего военно-исторических клубов, уже неплохо обмундированных, с красивыми знаменами, а у кого-то были уже вполне приличные муляжи ружей. А «солдатиков» срочной службы, в какой из годов, не помню, нам все-таки дали для массовости. Я помню, как обучал французским командам «батальон», состоявший из русских, узбеков, таджиков и еще Бог знает кого, чтобы этот отряд в поношенных Мосфильмовских мундирах усилил нашу «армию». Армейские офицеры, которые вручили мне этих «бойцов», смеялись: «Да они по русски-то ни черта не понимают, а ты их еще и по-французски учишь». Каково же было их удивление, когда к концу дня репетиции этот батальон (конечно символический, человек 100) я провел перед ними в стройном порядке, и солдатики срочной службы браво исполняли приказы: «Portez-vos armes! Par peloton a droite marche!» (На плечо! По-взводно направо марш!).

Их начальники рты пооткрывали. А секрет был простым — нужно увлечь людей, ввести игровой элемент в подготовку, быть с ними строгим, но не

Никакой своей кавалерии у нас тогда не было. Из Алабинского полка продолжали присылать пару десятков кавалеристов срочной службы, одетых во что Бог на душу положит, и они скакали по полю, даже видимо толком не понимая, где свои, где чужие. Но внешний эффект от их скачки был, тогда и это для нас было неплохо.

Тогда впервые в 1990 г. наши энтузиасты попытались сесть на коней. Одним из самых первых был Сергей Уланович, человек можно сказать, с пророческой фамилией. Он первый начал создавать именно конную группу «Литовский уланский полк», целью которой было не таскать просто так красивый кавалерийский мундир, прохаживаясь в бою без толку среди пехотных отрядов, а именно обучить людей конному строю. Его можно без сомнения назвать родоначальником кавалерии российской реконструкции. Из рядов его полка вышли многие славные кавалеристы, которые создали потом свои полки и в частности французские.

И сейчас этот замечательный человек, верный товарищ, сидит на коне, ведя все также за собой «Литовский уланский полк».

«Доблестный Иоахим Мюрат» (Сергей Леготин) посидев немного на коне, уже в русском мундире, как-то быстро «сдулся», ушел из реконструкции и не стал, как вероятно он надеялся, командующим блистательными конными полками.

Что касается меня, я тоже в 1990 г. впервые сел в седло и худо-бедно передвигался по полю сражения в сопровождении солдатика Алабинского полка. Моя кавалерийская школа, суровая и интересная, была еще впереди.

Проходила она сначала, как это ни странно, в Казахстане. Опущу подробности, скажу только, что в 1991 г. я познакомился с человеком, который планировал бизнес проекты в этой стране, и среди них в качестве некой афиши создание большого военно-исторического клуба в Алма-Ате. Сам он был русским, отставным офицером, имевшим большие связи в правительстве Казахстана. Мы мало что реализовали из намеченных им грандиозных планов, но я слетал к нему пару раз в гости. У него в распоряжении была масса отличных коней, и я научился немного держаться в седле. Потом продолжил заниматься на одной из конюшен неподалеку Санкт-Петербурга. В результате на Бородино 1992 г. я не просто ездил верхом, но даже обучал строю, и вел за собой маленький отряд французской кавалерии. Весь его личный состав были природные французы и приехали они на нашу реконструкцию прямо из Парижа…

Ну а дальше будет огромная практика — сотни «сражений» в России, Испании, Франции, Италии, Бельгии, Германии, Польше и Чехии. На каких только лошадях не приходилось скакать, каких только случаев не было! Были конечно и травмы, среди которых и серьезные. Но я хочу рассказать здесь не о них, а об одном ярком эпизоде, который особо запомнился мне, о лучшем, или одном из лучших коней, на котором я сидел.

Это было в Испании летом 2005 г. Меня пригласили командовать реконструкцией битвы при Касталье, где маршал Сюше разбил в 1812 г. англоиспанскую армию.

По моему приезду организаторы мероприятия подвели ко мне великолепного белого коня, по-моему, андалузской породы. Но увидев его огромного размера половой орган, и поняв, что это без сомнения очень горячий жеребец, я с некоторой долей осторожности сказал конюху:

— Но это вроде жеребец? (Разговор шел на испанском языке, которым я вполне владею.)

Бородино, начало 2000-х годов.

— Да, да, мой генерал, — ответил испанец, — это жеребец, но ведь Вы хороший наездник. Уверен, что он Вам очень понравится. Но сначала конечно он посмотрит, кто на нем сидит, но я думаю, все будет отлично.