Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

«Понёс»!! Останови его, ради Бога!!»

«Понёс» — это, когда лошадь взбесилась и никакими обычными способами управления не остановить сумасшедшего «карьера» вашего скакуна.

И вот впервые в моей практике мой конь действительно «понёс», помчавшись с бешеной скоростью, не разбирая дороги, не замечая людей, перепрыгивая через какие-то торговые ряды, приводя в ужас гуляющих в парке людей, издававших крики испуга, видя рыцаря, несущегося как стрела в никуда…

Я не мог ничего сделать, никакие самые жёсткие методы, которые применяют кавалеристы в подобной момент не помогали. А моё изначально открытое забрало шлема упало так, что стало к тому же почти ничего не видно.

Помню мысль, которая промелькнула в эти секунды:

— Что это будет: смерть или увечье?

В этот миг мой обезумевший конь понёсся по узкой дорожке вдоль который росли большие деревья. Я ничего не успел разобрать, кроме того, что в последние доли секунды увидел толстый сук, шедший горизонтально примерно на уровне моей шеи. Ещё через полсекунды я уже лежал на земле при этом, о чудо, я не почувствовал даже боль от падения! А ведь я получил сильнейший удар бревном по шее и рухнул с коня, скакавшего на огромной скорости.

Если бы такой же удар, в то же место я получил бы без доспеха, мне просто оторвало бы голову, никакая шея не смогла бы выдержать столкновения с толстенным суком на скорости примерно 50 км/час! И более того, если бы я надел неполный доспех, результат был тем же.

Но я к счастью, по какому-то наитию надел все элементы защитного вооружения, и в частности так называемый «бавьер» — фигурную металлическую пластинку, спереди соединяющую шлем с кирасой. Она была предназначена, чтобы защищать прежде всего шею и низ головы.

Так будущий герцог Бургундский, Карл Смелый (тогда его официальное имя было граф Шаролэ) в битве при Монлери в 1465 г. забыл впопыхах надеть бавьер и получил жестокую рану копьем в шею.

После моего падения ко мне со всех сторон бросились люди, очевидно предполагая, что как написано в школьных учебниках по истории, рыцарь, упав с коня, не мог подняться. Я уже точно не помню, оказал мне кто-то помощь или нет, в любом случае я мог бы встать и без всякой помощи. И что меня просто поразило, я вообще не чувствовал никакой боли от страшного удара суком и от падения. Вот что значит хороший доспех!

Из этого рассказа думаю читатель может понять, что автор этих строк имел, мягко говоря, некоторые отношение к истории Средневековья и его реконструкции.

На одном из мероприятий по этой эпохе в конце 90-х годов я познакомился с Монтегю. Это было в Выборгском замке, где я в средневековых доспехах конечно исполнял роль командира «шведского» рыцарского отряда. «Шведского» весьма символически, под моей командой были собраны все, кто имел западноевропейское вооружение, а мой будущий друг был в доспехах и «котте» рыцаря Тамплиера.

Монтегю (слева), Веслав (справа)

Позже Монтегю сказал, что, встретив меня, почувствовал во мне своего истинного командира, законного «короля» реконструкции. Без каких-либо намёков с моей стороны, он преклонил колени предо мной и поклялся быть моим верным вассалом до гроба… И действительно в течение многих лет Монтегю был вернейшим и отважнейшим другом, который сопровождал меня порой в самых трудных и опасных ситуациях. Бывший молодой офицер советской армии, живший в Минске после распада СССР, он не стал присягать Белорусскому государству, ушел из армии и работал на телевидении. Я кстати сделал с ним в 2000 году серию передач (24 передачи по 40 минут!) о Наполеоне. Этот «сериал» пользовался огромной популярностью в Белоруссии.

Красивый, сильный, весёлый, отважный и конечно ловелас Монтегю был просто настоящим французским офицером наполеоновской эпохи, возродившимся в XX в. Ради того, чтобы не покидать меня и на полях битв наполеоновской эпохи, он, не оставляя своих занятий орденом Тамплиеров, экипировался с моего разрешения на адъютанта дивизионного генерала. Он был со мной в десятках «боёв» и в частности при Медина де Рионеско, и всегда был в самых трудных ситуациях на поле в реконструкции и в жизни верным другом — сильным, отважным и всегда неунывающим.

В своем романе «Испанская война и тайна Тамплиеров» я вывел его в роли. Монтегю, и описал его просто точно таким, каким он был. Кстати и тема романа была выбрана неслучайно. Думаю, что после того, что я рассказал о моих походах в Испанию, понятно почему «Испанская война», а вот тайна Тамплиеров — это дань уважения тому, кто полтора десятка лет шел со мной рука об руку. Но прошло время и Эврар де Монтегю стал депутатом Парламента Беларуси Михаилом Миловановым. В последний раз он приехал, чтобы быть моим адъютантом на поле сражения при Ватерлоо в июне 2015 года. Мы радостно встретились, но на следующий день, так и не сев на коня, Монтегю исчез. В течение долгих месяцев он не отвечал на мои телефонные звонки, пока наконец через третьих лиц я не узнал, что он ушел из того мира, в котором мы с ним жили. Как выяснилось, он символически похоронил «капитана Монтегю», закопав свой великолепный, расшитый золотом адъютантский мундир у замка Угомон на поле боя при Ватерлоо. Полагаю, потому что одно дело, будучи пусть и преуспевающим и не бедным человеком быть «вассалом» и адъютантом другого преуспевающего человека, которого ты считаешь в чем-то превосходящим тебя. Другое дело, метить в члены правительства независимого государства и оставаться чьим-то адъютантом — это уже видимо сложнее. Наверное, это так, только уход Монтегю, нарушение им его же клятвы, я переживал очень тяжело, да и до сих пор вспоминаю об этом с горечью…

Но чтобы закончить рассказ о моём «ушедшем» друге «похороненном» на поле боя в Ватерлоо на весёлый ноте, я хочу раз уж мы говорили о конных ошибках, рассказать о забавном эпизоде из нашей Испанской кампании.

Это было в Корунье, куда Монтегю приехал первый раз на битву в Испанию. Приученный к общению с нашими «конюшенными девочками», которые при виде самых маленьких безобидных шпор кричат, что не дадут калечить бедную лошадку, Монтегю показал испанскому коневладельцу на свои шпоры на сапогах и задал вопрос:

— А ничего, что у меня шпоры? Можно их оставить?

Так как Монтегю задал этот вопрос по-английски, которым он владел конечно не как лорд Бригхауз, а задан вопрос был испанцу, который по-английски и того не знал, возникло непонимание. Наконец, после слов на разных языках и жестов, коневладелец, поставлявший в частности лошадей для корриды, понял вопрос и с удивлением вытаращив глаза на моего адъютанта произнёс: