Феодосий Крюков - Сотниковцы. История партизанского отряда

Условия жизни партизан в прифронтовой полосе Ленинградской области действительно были своеобразными. Почти во всех населенных пунктах стояли гарнизоны гитлеровских войск, общение с местным населением и получение от них помощи было затруднено. Все необходимое мы получали по воздуху из нашего, советского тыла. Жили мы все время в лесах, причем на одном месте надолго не останавливались. Все наше имущество умещалось в рюкзаках. При переходе с места на место мы, как правило, дорогами не пользовались, шли теми маршрутами, которые намечались на карте.

В течение всего следующего дня каратели группами до ста человек стали проникать в лес все дальше. Было очевидно, что они готовятся к нападению. Алексей Иванович Сотников, вместе с В. П. Самухиным и Н. С. Чернецким побывав в лагере отрядов Хорева и Попкова и переговорив с ними, принял решение перевести отряды к нам в лагерь. Вечером того же дня по лесу в нашу сторону некоторое время вела огонь артиллерия. Позднее выяснилось, что стрелял бронепоезд, прибывший на станцию Чолово.

На нашем мысочке собралось более ста двадцати человек. Разместив прибывшие отряды, Алексей Иванович потребовал от их командиров усилить охрану, на лесной дороге, которая шла почти по самому западному краю урочища, были выставлены секреты. Режим поведения в лагере был установлен такой же, какой был у нас. Костры разрешено было разводить рано утром и вечером, и то ненадолго. В лагере должна была поддерживаться абсолютная тишина – никаких стуков и громких разговоров. Ходить разрешалось только в крайнем случае.

Рано утром 5 июля по указанию Сотникова лагерь был дополнительно укреплен: из камней сооружены огневые точки, дорога и вырубки перед лагерем заминированы. Примерно в середине дня на дороге, ведущей к лагерю, появились каратели. В голове колонны шел танк, который несколько раз подрывался на наших минах. Его тут же начинали ремонтировать, нам хорошо были слышны удары по металлу. Через некоторое время танк снова начинал движение – и снова подрывался. Подрывались на минах и идущие за танком каратели. Каждый взрыв сопровождался беспорядочной стрельбой по лесу, которая нам никакого вреда не причиняла, так как мы были несколько южнее.

Наши секреты захватили двух раненых карателей – ими оказались власовцы. Из их показаний следовало, что немцы собираются направить против партизан восемь рот, которые формируются у лесных бараков километрах в трех северо-восточнее нашего лагеря. Алексей Иванович эти данные сразу же сообщил в штаб оперативной группы и запросил помощь бомбардировщиков.

Весь день 6 июля каратели пытались продвинуться по дороге к нашему лагерю, но мины не позволяли им этого сделать. Несколько групп карателей решили пройти к лагерю по болоту с запада, но были обстреляны и рассеяны. Нашим бойцам приходилось постоянно находиться в разведке, засадах и секретах, проводить дополнительное минирование возможных подходов к лагерю, и особенно грамотно и четко это делали Иван Булычев, Юра Фролов, Саша Никитин, Паша Смирнов.

Мы с нетерпением ожидали, что вот-вот появятся наши самолеты, но они так и не прилетели. Вечером в наше расположение пришел штаб бригады с отрядом Шамшурина.

К вечеру 7 июля метрах в пятистах от леса прошла большая группа карателей, человек двести пятьдесят. Они сначала двигались на юг, а потом, обогнув наш мысок, пошли в юго-восточном направлении. Мы недоумевали: что бы это могло значить? Наши секреты и разведка доложили, что каратели прошли в лес юго-западнее станции Чолово. Вряд ли гитлеровцы решили оставить нас в покое. Очевидно, они просто не знали нашего местонахождения.

Командование бригады решило срочно перевести все отряды из урочища Толстое немного севернее, в район озера Мочалище. Взрывчатки у нас было немного, поэтому Сотников приказал снять все мины и фугасы, установленные возле лагеря. Это обычно выполняли те, кто непосредственно производил минирование. Мне предстояло снять свой фугас на полянке перед лагерем. Взорвать его можно было при помощи тяги из лагеря. Взрыв мог произойти и в том случае, если на него кто-то наступит или наедет. Подойдя ко мне, Алексей Иванович спросил:

– Федя, ты уверен, что фугас можно разминировать? Имей в виду, что, хотя взрывчатка нам очень нужна, рисковать жизнью людей мы не можем. Ты хорошо все продумал? Помни, подрывник ошибается один раз!

– Алексей Иванович, этот фугас ставил я, все будет хорошо. Ковенькина здесь нет – значит, за тягу никто не зацепит, – пошутил я.

Около полуночи все отряды бригады вышли из лагеря на Мшинское болото, отошли на запад в глубь болота, потом повернули на север, прошли между озерами Литвиново и Мочалище и подошли с запада к лесистому острову, где решено было остановиться. На этом острове мы бывали много раз – проводили дневки во время походов на задания. Длина острова километра три с севера на юг и ширина метров восемьсот. На нем рос большой смешанный лес. Северная часть более заболочена, а южная – высокая и сухая.

В течение последующих дней мы наблюдали за урочищем Толстое. 10 и 11 июля до нас доносились разрывы мин, снарядов, временами была слышна пулеметная стрельба. Затем стало тихо. 14 июля в наш лагерь была направлена разведка, там у нас были оставлены продукты и взрывчатка.

Прошла неделя нашего пребывания на острове, но каратели пока не появлялись. В отрядах имелось до десятка раненых, которым нужна была медицинская помощь. Командование бригады запросило Большую землю, чтобы прислали самолеты. Их можно посадить на озеро Вялье, до которого было километров пять. Раненых доставили на озеро и стали ждать прибытия самолетов. Первая ночь прошла тревожно, состояние раненых ухудшалось. Особенно плохо было В. Кузнецову, которого ранило в живот. Под утро он скончался. Кузнецова мы знали еще по Хвойной, он был очень веселым и жизнерадостным человеком, хорошо играл на баяне. Похоронили его на берегу озера Вялье.

Самолеты прибыли на следующую ночь. С ними возвратился из Ленинградского штаба партизанского движения командир бригады А. П. Лугин. Днем 15 июля многим отличившимся в боях партизанам командование бригады вручило медали «За оборону Ленинграда».

На следующий день из нашего старого лагеря вернулась и группа разведки. Лагерь оказался нетронутым, до него каратели, видимо, так и не дошли.

Мы стали больше общаться с партизанами из других отрядов, лучше узнавали их. Комиссар бригады Федор Иванович Сазанов, который перед войной был первым секретарем Оредежского райкома партии, сам часто ходил по отрядам, знакомился с людьми. От своих помощников он требовал, чтобы весь состав бригады был информирован о боевых успехах наших войск на фронтах, важнейших международных событиях. В эти дни мы как раз с интересом слушали сообщения о наступлении наших войск под Орлом, в районе Курска, Белгорода, под Новороссийском.