Чарльз Р Кросс - Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде [litres]

Если развод был его первым предательством, а повторный брак отца – вторым, то этот третий отказ от него был столь же значительным. Венди бросила его. Она жаловалась сестрам, что «не знает, что делать с Куртом». Их ссоры обостряли ее конфликты с Пэтом, за которого Венди собиралась выйти замуж, и она не могла позволить себе потерять эти отношения как минимум из финансовых соображений. Курт почувствовал, и, возможно, правильно, что кто-то из его родителей снова предпочел ему нового партнера. Это была маргинализация, которая останется с ним: в сочетании с его ранними эмоциональными ранами опыт изгнания будет тем, к чему он будет возвращаться неоднократно, так полностью и не освободившись от этой травмы. Она просто скрывалась внутри, боль, которая окутает всю его оставшуюся жизнь страхом нужды. Никогда не будет достаточного количества денег, внимания или – самое главное – любви, потому что он знал, как быстро все это может исчезнуть.

Семь лет спустя он напишет песню об этом периоде своей жизни и назовет ее Something in The Way («Что-то на пути»). Из-за уклончивой лирики нельзя определенно сказать, что было этим «чем-то», но не было сомнений в том, что он – именно тот, кто был «на пути». Песня подразумевает, что певец живет под мостом. Когда его просили объяснить это, Курт всегда рассказывал историю о том, как его выгнали из дома, как он бросил школу и жил под мостом Янг-Стрит. В конечном счете это станет одним из критериев его культурной биографии, одним из самых мощных элементов мифотворчества, единственным фрагментом истории Курта, который обязательно появится в каком-нибудь абзаце его описания жизни: этот парень был настолько нежеланным, что жил под мостом. Это был мощный и мрачный образ, ставший еще более резонансным, когда Nirvana стала знаменита, и в журналах стали появляться фотографии обратной стороны моста Янг-Стрит. Его зловонная природа очевидна даже на фотографиях. Похоже, что в этом месте мог бы жить тролль, а не ребенок. Мост находился всего в двух кварталах от дома его матери – расстояние, которое, как сказал Курт, не могла преодолеть никакая любовь.

Однако история «жизни под мостом», так же как и история «пушки на гитары», была сильно приукрашена в рассказах Курта. «Он никогда не жил под этим мостом, – настаивал Крист Новоселич, который в тот год познакомился с Куртом в школе. – Он там околачивался, но нельзя же жить на этих грязных берегах, где постоянные приливы и отливы. Это был его собственный ревизионизм [55] Ревизионизм – идейные направления, провозглашающие необходимость пересмотра какой-либо устоявшейся теории или доктрины. ». Его сестра также подтверждала эту информацию: «Курт никогда не жил под мостом. Там была тусовка, куда все соседские дети ходили покурить, да и только». И если бы Курт и провел хотя бы одну ночь под каким-нибудь абердинским мостом, местные жители утверждают, что это скорее был бы мост на Сикс-стрит, гораздо больший прогон в полмили, протянувшийся над небольшим каньоном и любимый всеми бездомными Абердина. Даже такую обстановку трудно себе представить, потому что Курт был нытиком мирового класса. Мало кто из нытиков смог бы пережить абердинскую весну на открытом воздухе, где погода была чем-то вроде ежедневного муссона. Однако история с мостом имеет большое значение хотя бы потому, что Курт эмоционально рассказывал ее так много раз. В какой-то момент он, должно быть, и сам начал в это верить.

Правдивая история о том, где он проводил свои дни и ночи в этот период, более трогательна, чем даже изложение событий самим Куртом. Его путешествие началось на крыльце дома Дэйла Кровера, где он спал в картонной коробке из-под холодильника, свернувшись калачиком, как котенок. Когда он надоел хозяевам и его оттуда выгнали, изобретательность и хитрость его не подвели: в Абердине было много старых многоквартирных домов с центральным отоплением в коридорах, и именно здесь он проводил большинство ночей. Курт пробирался туда поздно вечером, находил широкий коридор, отвинчивал верхний свет, расстилал свой спальный мешок, ложился спать и обязательно вставал до того, как просыпались жильцы дома. Это была жизнь, лучше всего описанная строкой, которую он напишет несколько лет спустя для песни: «Она поражает меня, воля инстинкта». Его инстинктивные навыки выживания сослужили ему хорошую службу, и его воля была сильна.

Когда иного выхода не оставалось, Курт и еще один парень, по имени Пол Уайт, поднимались на холм к городской больнице Грейс-Харбор. Там они будут спать в приемной. Курт, самый смелый из них двоих, а может быть, и самый отчаянный, без зазрения совести проходил без очереди в больничную столовую и брал еду по вымышленным палатным номеркам. «В приемной был телевизор, и мы могли смотреть его весь день, – вспоминал Уайт. – Люди всегда думали, что мы ждем больного или умирающего пациента, и никогда не задавали никаких вопросов». Это была подлинная история эмоциональной правды, запечатленной в Something in The Way, и, возможно, величайшая ирония в его жизни – Курт вернулся туда, откуда и начал свой путь, в больницу с видом на гавань, туда, где он родился семнадцать лет назад. Вот он спит в приемной, как беженец, тайком крадет булочки из кафетерия, притворяясь безутешным родственником какого-то больного, но единственной настоящей болезнью было одиночество, которое он ощущал в своем сердце.

Прожив на улице около четырех месяцев, Курт наконец вернулся к отцу. Это далось ему нелегко, и то, что он даже подумывал о возвращении к родителям, показывает его крайнюю степень отчаяния. Дон и Дженни услышали, что Курт сейчас бездомный, и нашли его спящим на старом диване в гараже напротив дома Венди. «Он был очень зол на всех и хотел, чтобы все думали, что никто не примет его, что было практически правдой», – вспоминала Дженни.

В Монтесано Курт вернулся в свою подвальную комнату в доме на Флит-стрит. Его борьба с отцом за свои права обострилась – как будто время, проведенное вдали от Дона, только укрепило его решимость. Все стороны знали, что присутствие Курта не было долговременной мерой – они взаимно переросли свою потребность или нужду друг в друге. Гитара Курта делала жизнь более терпимой, и он репетировал часами. Его друзья и семья начали замечать, что он становится все более искусным в этой игре. «Курт мог сыграть любую песню, прослушав ее всего один раз, от Air Supply до Джона Кугара Мелленкампа», – вспоминал его сводный брат Джеймс. Семья взяла напрокат фильм «Это – Spinal Tap» [56] Несколько месяцев из жизни несуществующей рок-группы. Это рассказ о стареющей британской группе Spinal Tap, постепенно скатывающейся с высот былой славы на самое дно музыкального мира во время последнего турне по Соединенным Штатам. , и Курт с Джеймсом посмотрели его пять раз подряд – вскоре он начал повторять диалоги из фильма и играть песни группы.