Валерий Мясников - Неизвестная солдатская война

– Я убивал немцев только в бою. За войну лично сам, то есть не в группе, а один взял шесть «языков» и при этом ни одного даже не ранил. У нас это называлось «взять без применения оружия».

Вот, к примеру, один из случаев. Под Черниговом назначают меня старшим группы разведчиков в поиск за «языком». Вышли мы к какому-то селу, занятому немцами. Подкараулили одного старика, чтобы спросить, есть ли в селе немцы. Старик рассказал, что немцев в селе нет, но работающую кузницу охраняет «дыбилый» часовой. «Дыбилый» – значит здоровый, крепкий, сильный.

Работы для разведчиков тогда было много, и нас везде не хватало. Поэтому в мою группу дали двоих миномётчиков. Ну, мы с Амосом Шитиковым решили так: миномётчики остаются на краю села в укрытии и там ждут нас с «языком», а мы идём к кузне.

Было это, конечно, ночью. Подбираемся к кузне. И в это время вдруг машина. Останавливается. Фары слепят и не видно, кто-то из не вышел, или кто-то в неё сел. Может, увезли часового, а может, подкрепление прибыло. Минут через пять машина уехала. Рядом с кузней хата. Мы спрятались за этой хатой. Тишина. Потом слышим, кто-то кашляет. И кашель приближается к нам. Значит, человек идёт вокруг хаты. Мы отбежали в сторону и залегли в какой-то яме.

Шавк-шавк-шавк по сухой траве – шаги стали удаляться. Действительно, здоровенный немчура ходит с автоматом между кузней и хатой. Я Амосу шепчу: «Буду брать сам. Ты лежи здесь, в случае чего прикроешь». И тут мне, можно сказать, повезло. Немец пристроился к краю хаты пописять. Спиной к нам. Такой момент упускать нельзя. Я тихо, кошачьим шагом – а нас специально обучали бесшумной ходьбе – к нему. И бац кулаком по затылку. Он замычал и сразу обмяк. Я завернул ему правую руку и прижал к себе за горло.

Тут подлетает Амос – раз ему кляп в рот. Но крепкий зараза оказался. Стал барахтаться и выворачиваться. Только я замахнулся ещё раз его утихомирить, как открывается дверь, кто-то выходит из хаты и что-то громко говорит по-немецки. Потом стал звать. А потом ба-бах из винтовки, ба-бах ещё раз.

Наш «дыбилый» засучил ногами сильней. Я его прижал к земле коленкой, а Амос бросился за угол хаты, чтобы в случае чего оттуда прикрыть меня огнём. То ли вышедший немец увидел нас, то-ли услышал нашу возню – вскинул винтовку и направился в нашу сторону. Но Амос разведчик надёжный. Он так же, по-кошачьи бесшумно, подскочил сзади и уложил немца одним ударом ножа в спину.

Теперь давай тащить «дыбилого». И побыстрее надо – в хате ещё, может, кто есть. А он, боров, тяжёлый. Но от страха мы его быстро поволокли. Тащим и надеемся, что вот-вот помогут наши миномётчики, которых оставили где-то здесь. Мы уже вспоминали и божью матерь, и деточек её… А их нет как и не было. Дотащили до канавы, где я им приказал лежать. И там – никого. Ах, разтудыт твою… Кулаком по гробу… Стрельбу ведь, наверняка, слышали в соседнем селе, куда пошла машина. Надо же смываться отсюда… Амос стал заворачивать такие виртуозные матюки, а я ему: «Тише, Амос, они ж от чего-то смылись… Может, здесь ещё кто-то есть…».

Когда мы шли из своего расположения к этому селу, намечали ориентиры – одинокое дерево, склон оврага, высокая сосна на опушке, – чтобы на обратной дороге не плутать. В поиске разведчики всегда так делали. А теперь мы обнаружили себя и по этим ориентирам идти уже нельзя. Немцы не дураки, погоню организуют тоже по приметным ориентирам.

Потащили «дыбилого» по клеверу. А уже выпала роса и волочь его по мокрой траве было намного легче. Но опять же, след оставляем. «Дыбилый», зараза, упирается, за ноги нас хватает. Мы знаем, раз упирается – значит, чувствует погоню. Ну, наподдали ему, он вроде успокоился.

За оврагом на пути к лесу – речка. Немец то-ли не хотел, то-ли действительно не умел плавать. Так мы с Амосом гребли одной рукой вовсю, а другой его тащили. Да ещё поддерживали, чтобы не захлебнулся. В общем, ушли. А наши соратнички-миномётчики, оказывается, драпанули сразу же, как только услышали выстрелы и немецкую речь. Хотя выделяли из дивизиона в разведку не самых плохих. Так что не все могут вдруг ходить в разведку…

«26 ноября вечером поехали на фронт с Коровицы-самы. Все плачуть так зжылись что моему крепкому сердцу на эти комедии тоже стало жаль, но з желанием поскорей уехать Прышла и погоревшая хозяйка Ох и плакала Что я ее муж что ли Она у меня попросила адрес Я ей дал номер моего автомата вместо номера полевой почты Пускай пишет мой 6768 тоже должен иметь переписку

27 ноября Ехали весь день

28 ночю прыехали на место на другой фронт. Ехали через Рава Руская, Краснослав, Люблин, Любортов, и прыехали в деревню Александрувка все полякы здесь жывут. Дорогой я чуть не замерз сидел все время на танке. Словом всю дорогу синьку продавал».

– До этого мы находились в составе 1-го Украинского фронта, а перебросили нас на 1-й Белорусский, которым командовал Жуков. И мы поняли, раз – к Жукову, значит будем находиться на главном направлении.

Из оперативной сводки Совинформбюро за 28 ноября 1944 года:

«Людские резервы Германии на исходе. …Гитлеровцы ликвидируют некоторые специальные военные школы, авиационные, зенитные и морские части, а их личный состав переводят в пехоту. Пленный солдат 5-й роты 380-го полка 215-й немецкой пехотной дивизии Вальтер Шола рассказал: «Я старый матрос. Несколько лет назад окончил школу подводников. В сентябре этого года окончил также школу зенитчиков подводного флота. Выпускники этой школы были откомандированы в Эйнген на Дунае. На сборном пункте скопилось более 5 тысяч моряков из расформированных экипажей и команд надводных кораблей и подводных лодок. Здесь у всех отобрали морскую форму, а взамен выдали обмундирование пехотинцев». (т. 7, с. 267)

«29 ноября Нашол квартиру Хозяева полякы Есть молодые девушкы "Красота" Лутше не прыдумаешь. Сейчас сажусь ответить на писма которые я получил перед отездом

30 ноября Живу на новой квартире и п'ю свежею водку которою хозяин только что выгнал

1 декабря Мотаюсь по хозяйству Налажываю снова все артерии. Я думал что прямо на фронт а оказывается ещо с месяц постоим но нечего другие знакомые это полезно солдату такому как Я Lobas

2 декабря Сегодня день хорошый теплый. И мы прыспособились на дворе горилку п'ем Поляк не поспевае носыть».

Из оперативной сводки Совинформбюро за 2 декабря 1944 года:

«Пленный ефрейтор 44-го батальона связи 44-й немецкой пехотной дивизии Рихард Шульц рассказал: «Командование поставило перед нашей дивизией задачу ликвидировать плацдарм советских войск на западном берегу Дуная… Первая встреча с русскими закончилась для нас очень плачевно. На нас обрушился мощный огонь из всех видов оружия. Большие опустошения произвели миномёты. Под таким убийственным миномётным огнём никто из нас ещё не был… Наша дивизия понесла тяжёлое поражение и была обращена в бегство. Под натиском советских войск мы бежали изо всех сил… В 131-м полку, к которому я был прикомандирован, как радист, после двух дней боёв осталось всего лишь 26 человек». (т. 7, с. 273)