Александр Черваков - Две стороны. Часть 1. Начало

Ворох новых вещей был с трудом запихан в сумку, зимний комбинезон, перетянутый обрывком шпагата, в сумку не поместился. Щербаков расписался в каком-то журнале, который ему сунул Кукушкин, за технику безопасности, взял протянутые комбатом военный билет и сопроводительную записку. – Разрешите идти, товарищ майор, – обратился он к Купцову.

– Иди, Щербаков, иди. – комбат заговорщицки посмотрел на Сашку. – Ну, мы договорились, Александр Николаич, – утвердительно сказал он. – Гондоны пусть дома сидят.

– Армейского тебе счастья, – протянул руку Кукушкин, прощаясь.

С заметно потяжелевшей сумкой Щербаков направился к контрольно-пропускному пункту. Хотел поговорить об армейской жизни с Кругловым, но его на месте не оказалась, видимо куда-то отлучился. На прощание дежуривший на КПП солдатик «стрельнул» у Сашки сигаретку и вновь с тоскливым видом уставился за периметр части.

Жара была в самом разгаре, а автобуса, как назло, ни одного. «Тут идти-то одну остановку», – подумал Щербаков и, повесив на плечо раздувшуюся от обновок сумку с притороченным сверху неё комбинезоном желто-горчичного цвета, побрел по обочине в сторону поселка. Не пройдя и сотни метров, он услышал за спиной рёв дизельного двигателя, сопровождаемый протяжным воем автомобильного клаксона. Из ворот части, громыхая на асфальтовых выбоинах, выскочил зеленый армейский «Урал» и лихо вырулил на трассу. Проезжавшая мимо старая «копейка» испуганно метнулась в сторону. Набирая скорость и извергая клубы черно-сизого дыма, он устремился в направлении железнодорожной станции. «Урал», проскочив мимо, обдал Сашку смесью выхлопных газов и степной пыли и, заскрипев тормозами, резко остановился, прочертив по асфальту две черные полосы. Запах дизельного топлива сменился смрадом жженой резины.

– Саша, брателло! Садись, подвезем! – из приоткрытой пассажирской двери с белыми буквами «ТБ» высунулся Кукушкин. Щербаков вновь был удивлен таким панибратским отношением. Поправив сумку, он полез в кабину, в которой помимо Кукушкина находился еще один капитан с петлицами бронетанковых войск и солдат-срочник с круглым розовощеким лицом.

– Да тут места нет, – Александр в нерешительности завис одной ногой на подножке.

– Всё есть! Круглов, бля, давай двигайся! Расселся! – Кукушкин прикрикнул на водителя. Розовощекий сделал движение тазом, изобразив, что он двигается. Сидевший рядом капитан придвинулся к нему еще ближе, к капитану притиснулся Кукушкин и втащил внутрь Щербакова. Со второго раза дверь захлопнулась. Машина заскрежетала коробкой передач и, дернувшись от резко отпущенного сцепления, вновь стала набирать скорость.

– Мне тут идти осталось пять минут, – Сашка пытался как-то умоститься на сиденье, не предназначенном на такое количество пассажиров. Сумка с комбинезоном тоже были тут явно лишними.

– Ну ты чё, Саша, мы же офицеры! Мы же должны помогать друг-другу, – на лице Кукушкина изобразились обида и возмущение. – Кстати, знакомься, капитан Холодцов Олег, командир первой роты, – он кивнул в сторону офицера, придавившего розовощекого Круглова к водительской дверце. – А это Шумахер Круглов, да, Шумахер? – Кукушкин попытался дать подзатыльник водителю.

– Не родственник Вадима? – спросил Сашка.

– Нет, однофамилец, – Кукушкин безуспешно попытался достать из нагрудного кармана сигареты.

– Слушай, Сань, тут такое дело, – капитан Кукушкин как-то нерешительно замялся, – нам с Холодцовым медали вручили, учения у нас месяц назад были дивизионные, слышал может? Ну может, телек смотрел, показывали. Короче, денег нет, а обмыть надо – армейская традиция. Займи, сколько можешь, с получки отдам.

Стало понятно, что вся эта «офицерская взаимопомощь» – просто примитивный развод на деньги, но вот как-то сказать после такого «дружеского» отношения Кукушкина, что денег нет, Александр не мог.

– Ну хорошо, до получки, – вынимая две мятые купюры из кармана, Щербаков уже мысленно попрощался с ними навсегда. Практически через минуту «Урал», скрипнув тормозами, остановился у остановки. Сашка буквально вывалился из кабины на замусоренную шелухой от семечек и сигаретными «бычками» автобусную остановку.

– Мож, с нами, по сто грамм? – Кукушкин высунулся из дверного окошка.

– Не, спасибо, – и Александр зашагал в сторону дома бабушки.

– Как знаешь, – Кукушкин хлопнул по зеленому боку дверцы с белыми буквами «ТБ», – погнали, Шумахер!

Визит Сашки для его бабушки Прасковьи Ильиничны оказался полной неожиданностью – домашнего телефона у неё не было, а сотовые, или «мобилы», как их тогда называли, имели только бандиты или «новые русские» бизнесмены, что в принципе одно и то же. Поэтому мама не могла позвонить бабушке и сообщить ей «радостное известие», что внука забрали в армию. Увидев Александра на пороге старенького, но добротно сделанного домика, его большую черную сумку с торчащей из неё военной амуницией, бабушка Паша сразу всё поняла. Щербакову долго пришлось успокаивать её, отпаивать валерьянкой и убеждать, что служить он будет совсем близко. Убеждения Сашки на бабулю особого влияния не произвели. Она охала и причитала весь день, который плавно перекатился в теплый июльский вечер.

Из балки повеяло долгожданной прохладой, смешанной со степными запахами чабреца и полыни. Щербаков забрался на крышу маленького сарая, сделанного когда-то дедом из напиленных на доски железнодорожных шпал, отчего запах степи чуть заметно перебивался не выветрившимися за долгие годы нотками креозота. Сашка долго смотрел, как остывающее красное солнце медленно скрывалось за безбрежным горизонтом приволжской степи. За его спиной небо стало почти черным. Самые яркие звезды, какие могли побороть свет разгорающегося городского зарева, проступили на тёмно-фиолетовом небосклоне. Тишина и покой окружали Щербакова. Лишь изредка издалека доносились гудки тепловозов и колёсный перестук вагонов со станции. Ленивый лай собак и стрекот тысяч сверчков только приятно дополняли эту умиротворенность. Ветра практически не было, и дым сигареты медленно уплывал в сторону едва показавшейся серебристо-желтой луны.

«Ну что же, нужно переходить к самому главному», – ловко выщелкнув окурок в сторону скрывшегося за горизонтом солнца, Щербаков спрыгнул с крыши сарая и направился заниматься основным – а именно, прикреплением звездочек к погонам и кокарды. Вот они, четыре звездочки цвета хаки. Таким занятием он занимался первый раз в жизни, поэтому долго выбирал места, где проколоть дырочки. Наконец звездочки были вставлены в проделанные отверстия, усики, с помощью которых они крепились, разведены в стороны. То же самое Сашка проделал с кокардой на горчичного цвета полевой кепке. Щербаков облачился в «комок», повесил через плечо планшет и подошел к старому довоенному трельяжу с большим зеркалом: «Да, размерчик-то несколько большеват. Закатаем рукава – уже лучше. Штаны спадают? – подвяжем тесемки по бокам. Кепка великовата, а мы внутри шнурок подтянем, размер уменьшим. Чего-то всё-таки не хватает… Ну берцы ладно, не так страшно, а вот офицерский ремень, вот это да, без него форма не смотрится. Запихать куртку в штаны – не знаю, можно ли так, а наружу без ремня – ну вылитый военнопленный. Одно радует – лейтенантские звездочки! По две штуки на каждом плече! Сейчас прийти на работу – никто не узнает. Ладно, думаю, с ремнем разберемся завтра», – Щербаков снял с себя всё военное облачение и принялся разглаживать утюгом все складки и замятости, образовавшиеся в результате длительного хранения на воинском складе.