Владимир Антонов - К последнему рубежу

Земля и небо стонут от разрывов снарядов и мин.

Теперь настало время атаковать нам. Подана команда. Наши танки вышли из укрытий и двинулись вперед. Дружно поднялись полки. С особенно могучим ревом из рощи вышел тяжелый танковый полк. Он идет в бой вместе с батальонами 1050-го стрелкового. Из-за южной окраины Вулькова вырвалась танковая рота, вихрем помчалась к южной опушке леса, развернулась и открыла ураганный огонь во фланг и тыл противника.

— Кто этот орел? — спросил я у комбрига Наруцкого.

— Это танковая рота Героя Советского Союза лейтенанта Ивана Кузьминова.

— Передайте ему благодарность и оформите материал на присвоение ему звания капитана.

Наруцкий посмотрел на меня с удивлением. Я понял его взгляд и повторил:

— Да, да, на капитана. Мы вместе подпишем представление.

Закончился роковой для эсэсовцев бой.

Командир 18-й моторизованной дивизии СС, видимо, понял, что ему не добиться успеха контратакой, и одним полком занял подготовленный рубеж с населенным пунктом Хермерсдорф.

Наши полки научились быстро производить перегруппировки. Вот и сейчас, после команды продолжать наступление на Хермерсдорф и овладеть им, стрелковые роты десантом на танках двинулись на запад. Осталось стоять на месте только орудие бесстрашного лейтенанта Ивана Шкокова. Ему, тяжело раненному в этом бою, боевые друзья оказывали помощь. Однако рана оказалась смертельной.

Остатки фашистов встретили нас сильным огневым заслоном. Шесть часов шел жестокий бой на этом рубеже. Но вот третий батальон капитана Саида Мусаева первым врывается в Хермерсдорф. Не отстает от него и первый стрелковый батальон Героя Советского Союза майора С. К. Нурмагомбетова. Он впервые командует им, ведет воинов так же уверенно, как ранее водил пулеметную роту. В его батальоне геройски сражаются все солдаты и офицеры. В бою за Гольцов командир отделения сержант Дмитрий Федорин принял командование взводом, а сейчас, как только тяжело ранило командира, ротный сразу же подал команду: «За мной, вперед!» Бойцы рванулись в атаку за сержантом. Умело командуя ротой, он геройски провел бой по захвату населенного пункта Хермерсдорф.

В тесном взаимодействии с танкистами стрелковые полки добили в этом населенном пункте остатки 18-й моторизованной дивизии СС.

Решительно сокрушая оборонительные рубежи и отбивая контратаки гитлеровцев, советские войска настойчиво приближались к Берлину. В этих боях отлично взаимодействовали пехота и танкисты. Когда было невозможно выпустить танки вперед, как это было при форсировании реки Альте-Одер или при подъеме на Зеловские высоты, которые южнее села Вербиг поднимались почти отвесно, машины с места поддерживали огнем атаки стрелков, если же на танкодоступной местности они вырывались вперед, то вели за собой стрелковые подразделения. При рывке к Хермерсдорфу роты десантом на танках в кратчайшее время вышли к этому населенному пункту. Мы говорили, что паша стрелковая дивизия превратилась в механизированную, имеющую к тому же сильную артиллерийскую поддержку.

На командный пункт большими группами вели пленных. Вид у них был далеко не воинственный. Мы смотрели на эту подавленную массу эсэсовцев и отворачивались, думая про себя: «Логический финал завоевателей».

С утра 19 апреля по всхолмленной и лесисто-озерной местности мы продолжали развивать наступление в направлении Букова. Полки, уничтожая отдельные опорные пункты врага, форсировали Штобберов и к 15 часам подошли к городу.

Буков как крупный опорный пункт входил в систему обороны третьей полосы одерского рубежа. Он был опоясан траншеями и проволочными заграждениями, подступы к городу были заминированы. На улицах — противотанковые надолбы и баррикады. Это был действительно сильно укрепленный пункт с большим озером, высотами севернее и южнее его, покрытыми лесом.

Командный пункт дивизии развернулся в Прицхагене. Обменявшись мнениями с М. И. Сафоновым и Н. Ф. Казанцевым, мы оценили обстановку и наметили решение на прорыв. Зрело два варианта: наносить главный удар прямо на город Буков или севернее его. Для уточнения обстановки необходимо было выехать в боевые порядки первого эшелона. Средства передвижения нашего КП обновились. Теперь у нас был трофейный бронетранспортер, а также два «доджа», присланные начальником тыла дивизии полковником И. Т. Нагорных. Из этой группы машин, включая командирский танк полковника Наруцкого, получился очень мобильный передовой командный пункт. Я доложил о готовности к выезду в боевые порядки генералу И. П. Рослому и получил его разрешение. Мы все разошлись по машинам и поехали на опушку леса к Букову. Радист сержант Курин дернул меня за рукав. Я надел наушники и услышал голос генерала Н. Э. Берзарина. Он спокойно спросил об обстановке. Я доложил ему, по данным дивизионной разведки, о состоянии Букова и о двух вариантах решения.

— Утверждаю северный вариант, — ответил командующий. — Какая помощь нужна от меня?

— У нас все средства усиления есть, только необходимо время на перегруппировку по северному варианту.

— Хорошо. При необходимости имейте в виду огонь армейской артиллерийской группы. Военный совет армии желает вам успеха.

Я связался с генералом И. П. Рослым. Он сказал, что доклада не требуется, так как слышал весь разговор.

— Дайте заявку на авиацию. Вас поддержат штурмовики.

— Не вижу никого слева, — сказал я.

— Ничего, 248-я стрелковая на подходе. Она будет действовать южнее вас.

На командном пункте дивизии я решил оставить своего заместителя полковника В. Е. Шевцова, а начальника штаба попросил выехать к командиру 1052-го стрелкового полка. Я знал, что следовало бы сделать как раз наоборот. Однако решил так не потому, что Василий Емельянович не смог справиться с этой задачей, а потому, что он недавно прибыл в дивизию и я его, как говорится, «не вобрал в себя». Сафонова мы редко отрывали от руководства штабом, но в исключительных случаях там, где создавалась сложная обстановка, он всегда был моим лучшим помощником. В эфир понеслись приказы и команды…

Мы разместились на опушке леса, восточнее озера Шермютцельзее. Отсюда хорошо были видны Буков и гряда высот севернее озера. Лесной массив скрыл перегруппировку частей. В очень короткий срок части заняли исходное положение для наступления.

Появилась авиация. Начался огневой налет артиллерии. Стрелковые батальоны с танками вошли в лес. Орудийные залпы в лесу превратились в сплошной звенящий гул. В лесном бою, как и в ночном, ничего не видно. Да к тому же все окутал дым.

Шел упорный лесной бой. Связь с командирами полков и летчиками была хорошая. Мы все время знали положение полков, с началом наступления все время продвигаясь за боевыми порядками 1050-го стрелкового.