Дэвид Шефф - Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына [litres]

Ник обводит глазами публику, то есть нас.

– Когда она доходит до нужного места на записи, то вынимает наушники и надевает их на меня, – продолжает он. – «Слушай, – говорит она мне. – Ты должен услышать это». Она просто надевает на меня наушники и включает звук на полную мощность. Даже не спрашивает, хочу ли я это слушать и вообще. В песне такие слова: «Я тянусь к Иисусу… Иисус тянется ко мне. Иисус, ты взрываешь мой мозг». Звук такой громкий, что практически срывает мне крышу, но я вежливо улыбаюсь, снимаю наушники, отдаю ей и говорю, какая хорошая песня, а она говорит, на сей раз довольно сурово: «Нет, следующая лучше», – и снова нахлобучивает на меня наушники, и теперь я слушаю… Это рэп: «О, дьявол хочет соблазнить меня, и я не стану слушать, нет…» А я все улыбаюсь и киваю и в конце концов снимаю наушники и возвращаю ей. Она говорит: «Эта кассета тебе, сынок», – и вынимает ее из плеера. «Ну что вы, спасибо, вы так добры», – говорю я. Но ее взгляд меня пугает, и тогда я говорю: «Ну, если вы точно можете обойтись без нее, я с удовольствием возьму, спасибо».

Ник достает кассету из кармана брюк.

– Хотите послушать?

Мы слушаем, пока едем домой. Ник держит Джаспера за руки, раскачивая их в такт музыке и подпевая вместе с хором.

Уровень шума в нашем доме заметно повысился. Трое детей, куча друзей Ника, многочисленные усилители и ударные инструменты, две собаки – наш дом превратился в какофонию из пения, завываний, лая, смеха, визга, песен Раффи, грохота, царапанья, голоса Эксла Роуза, топота, треска и воя. Однажды мой агент в разговоре с одним из моих приятелей с удивлением заметил: «Не могу понять, где он живет – в детском саду или в собачьей конуре».

Нам была нужна новая машина. Учитывая кучу зверей и детей, очевидным вариантом казался минивэн. Мы посещали автодилеров и тестировали некоторые из предлагаемых моделей. Я сравнивал разные минивэны, изучал их характеристики безопасности. Мы не повелись на рекламу «Хонда Одиссей», которая уверяла, что это минивэн для тех, кто ненавидит минивэны, тем не менее его-то мы и купили. Отдав дань чувству противоречия, мы установили на крышу багажник для серфинговых досок.

На побережье есть гораздо более красивые и неистоптанные пляжи, чем Болинас, на котором летом слишком много собак и подростков. Однако в удивительно погожий день накануне ознакомительного мероприятия для учащихся первого года обучения в старшей школе мы отправились именно сюда. Карен, Джаспер и Дэйзи расположились на песке, Джаспер связал Дэйзи водорослями. Малыши складывали башенки из ракушек, пробовали на вкус песок и барахтались в волнах у кромки прибоя. Брут и Мундог носились как сумасшедшие вместе с разношерстной стаей местных собак. Брут, воспользовавшись моментом, украл багет у одного из отдыхающих.

Мы с Ником подплыли к серфингистам и уселись на наших досках, поджидая волну. Ник рассказывал о том, как он проводил время летом, о бейсболе и кино, добавляя подробности о хулигане, который дразнил его в парке, а затем преследовал на велосипеде до самого дома. Когда мы начали обсуждать ознакомительную встречу, которая должна была состояться на следующий день, он признался, что нервничает, но, несмотря на это, полон радостного ожидания.

Навстречу нам катилась лучшая в этот день гряда волн, и мы поймали еще по одной на каждого, а затем вернулись к пляжу. Ник присоединился к Джасперу и помог ему строить убежище хоббитов из песка и выброшенных морем обломков дерева, украшенное водорослями и ракушками.

Джаспер спросил Ника:

– Какой он, Лос-Анджелес?

– Это большой город, но я живу в симпатичном городке в предместье, – ответил тот. – В нем много парков и пляжей. Похоже на то, как мы живем здесь, но без тебя. Там я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю, – сказал Джаспер. Помолчав, снова спросил:

– Почему твоя мама не переедет сюда, мы бы тогда все жили в одном доме и тебе бы не пришлось никуда уезжать?

– Замечательная идея, – отозвался Ник, – но как-то я не могу это себе представить.

По пути домой мы говорили о бесконечных челночных переездах между нашим городком и Лос-Анджелесом. Ник был недоволен этой ситуацией. Конечно, ему бы не хотелось выбирать между родителями, но и совместная опека тоже не лучший вариант. В чем я абсолютно убежден, так это в том, что наш выбор оказал большое влияние на формирование его характера. Он замечательный ребенок, более ответственный, чуткий, общительный, склонный к самоанализу и проницательный, чем мог бы стать в иных обстоятельствах. Но цена была слишком высока. И даже с учетом того, что в результате развода между нами пролегла географическая и эмоциональная пропасть – что, вероятно, происходит при любом разводе, – по крайней мере, не нужно было вынуждать Ника мотаться туда-сюда. Ездить должны были мы. Конечно, посещения проходили бы менее комфортно, но я убежден, что детство Ника далось бы ему куда легче. Вместо этого у него остался только утешительный приз за регулярные поездки между родителями: он набрал больше бонусных миль, чем большинство взрослых.

– Марк, восьмой класс лучше седьмого? – спрашивает Доун старшего брата в фильме Тодда Солондза «Добро пожаловать в кукольный дом».

– Вообще-то нет.

– А как насчет девятого?

– Все младшие классы полный отстой. Старшая школа лучше. Она больше похожа на колледж. Тебя будут обзывать, но редко когда в лицо.

Я ненавидел старшую школу, настоящую дарвинистскую лабораторию по выживанию, с группировками и ничем не обоснованными актами жестокости и насилия. Мои классы оказались по какой-то непонятной причине вполне приличными, и я не угодил ни в какую переделку, но за исключением курса творческого письма пребывание в школе было пустой тратой времени. Я ничему не научился, не приобрел никаких новых знаний, и, что интересно, никто этого не заметил. Однако старшая школа Ника больше походила на маленький либеральный арт-колледж. Здесь предлагались увлекательные программы по искусству, естественным наукам, математике, английскому языку, иностранному языку, журналистике и т. д., а также курсы по американской системе правосудия, по изучению произведений Лэнгстона Хьюза, по религии и политологии. Все предметы вели преданные своему делу преподаватели. Обучение стоило дорого. Нам с Вики приходилось поднапрячься, чтобы его оплачивать. Но мы считали, что нет ничего более важного, чем образование нашего ребенка. Тем не менее я иногда задумывался: а стоит ли оно того? В моем родном городе дети ходили в частные школы. Судя по рассказам, они преуспели ничуть не больше, чем те из нас, кто учился в государственной. Может быть, мы просто обманываем себя, будто можем купить для наших детей жизнь, которая будет лучше или, по крайней мере, легче, чем у других?