Эдиге Валиханов - Кенесары

При принятии решения представители шести волостей (названия даны в тогдашней русской транскрипции) — Теналы-Карпыковской, Койлюбай-Чаграевской, Байдали-Алтаевской, Алекинской, Теналинской, Темешевской — однозначно высказали мнение противостоять русским властям; основное — это перекочевки в районы Младшего жуза, а при возможной погоне противника надо было «схватить их, связать их и отпустить обратно из глуби степи». Какие наивные степняки! И какие они дипломаты в своих стародавних традициях.

В коридорах власти Западной Сибири были исписаны горы бумаг, каждая волость, каждый родоправитель были на счету администрации, кроме того, множество инструкций и наставлений окончательно ставили точку на принципе внедрения «Устава» 1822 года, и тот, кто оказывал сопротивление его реализации, должен был быть строго наказан за своевольные действия. Чтобы осуществить свои планы, «заговорщики» выменивали верблюдов для перекочевки. В официальном документе от 8 августа 1837 года уже подчеркивалось наличие «заговора». Таким образом, к тому времени власти имели сведения о большой подготовительной работе среди глубинных слоев населения. Сообщалось, что к вышеназванным волостям присоединилась еще Малай-Калкамановская волость. Всего же с таким решением — перекочевкой — согласились до 500 человек, а поводом послужили действия «неправоверных».

Могли ли действия этих семи волостей являться столь уж значительными и оказать большое влияние на других? Этот вопрос надо понимать двояко. Известно, что к тому времени территория Западного Казахстана была изучена учеными и исследователями, в том числе картографами, если не подробно, то, во всяком случае, на вполне хорошем уровне, и потому перекочевки многих родовых подразделений Младшего жуза и родов Среднего жуза, конечно, были бы сразу известны администрации Оренбургского края, и, как бы то ни было, откочевавшие из Среднего жуза попадали под контроль царских властей. Поэтому сама перекочевка не давала реальных шансов заявить о своей самостоятельности. Сведения эти дал казах Кажыкен Наурызбаев, славившийся верноподданническими чувствами, и это тоже было симптоматично. С самого начала движения большая часть примкнувших к нему была заражена идеями конформизма. Значит, и внутри самого казахского общества не все было благополучно, не все действовало как отлаженный механизм. Но все же людей объединяло нечто большее — идея свободы и вольности, такова уж природа степняка!

Для того чтобы идеи свободы и вольности не исчезли за хитроумной и традиционной дипломатией, нужно было организовать десятки людей в боеспособные отряды и начать военные действия. Нерешительность в войне неминуемо приводит к поражению, и поэтому Кенесары со своим племянником Ержаном, сыном Саржана, за июль-август 1837 года создали боевое подразделение в 300 вооруженных человек, и уже 1 сентября они напали на Таминскую и Коныратовскую волости и угнали множество скота с урочища Боз-Куль. При этом имелись убитые и раненые со стороны защитников собственности. У коныратовцев было отогнано большое количество лошадей. Что скрывалось за этими действиями Кенесары?

Как отмечали позднее, в 1841 году, Кенесары и Кучак Касымовы в своем письме председателю Оренбургской пограничной комиссии Генсу, — в 1837 году из Кокчетавского приказа под началом Ивана Карбышева и в сопровождении Язы Янова (соперника Кенесары Касымова по утверждению своей власти над казахами некоторых родов) вышла команда в числе 400 человек, которая разграбила родовые объединения аликинцев, алтабаевцев, калкаманов-цев, туртукуловцев и убила 300 человек! Значит, выступление в сентябре было только ответным ударом и направлено было лишь на тыловое обеспечение своих людей и приверженцев.

В этих условиях в конце 1837 года, точнее в сентябре, некоторые из разоренных перед этим волостей перекочевали в долины Каракенгира, Улутау и Каркаралы, то есть в глубочайшие районы степи, еще не попавшие под полную власть Западно-Сибирской администрации. При этом, как свидетельствует документ, для подрывной работы среди восставших были посланы султан Бегали Конур-кульджин и три бия, которые должны были отговорить восставших от перекочевок. При откочевке некоторые родовые подразделения ушли еще дальше, в глубинные районы. К перекочевавшим присоединились казахи Байдалинской волости, и все они перекочевали к озеру Коскуль, в окрестностях Торгаев, и перешли на правую сторону Ишима в урочища Улутау, Дечек-Донезды, Кара и Сары-Кенгир. В целом, у народа вызвало недовольство и то, что в степи производились рекогносцировки (съемки) местности. Посланный к откочевавшим родам султан Бегали Кудаймендин со своими приверженцами не добился успеха: во-первых, несмотря ни на какие увещевания, откочевавшие не стали возвращаться; во-вторых, именно с них в тот год не был собран налог (ясак). Кроме того, к откочевавшим прибыли Есенкелди Касымов и с ним еще четыре человека. Вместе с Бегали был титулярный советник Менько-вич, который и написал свое донесение и был вынужден признать, что необходимо длительное время, чтобы уговорить склонных к «законопротив-ным» действиям смириться.

Имеются различные сведения о ведении военных действий с обеих сторон. Российская администрация даже не предполагала, что в степи могут оказать серьезное сопротивление хорошо подготовленным и вооруженным отрядам. В движении к этому времени назревали события, которые были на руку Кенесары и его сподвижникам. Так, среди перекочевавших оказался султан Кучук Айчуваков, которого объединяло с Кенесары одно лишь происхождение. Сподвижники Кенесары, Кочек и Бопы Касымовы, близкие руководителю движения, нападали на пикеты и угоняли лошадей. Только под руководством Бопы Касымова находилась тысяча человек, и они рассчитывали напасть на вновь построенное Актауское укрепление и разорить его.

С одной стороны, когда такие приготовления становятся известны администрации и всем остальным, то восставших можно упрекнуть в неумении вести тактические военные операции, но с другой стороны — это объявление султанами того, что степь полностью принадлежит им и что они в ней полноправные хозяева и им незачем прятаться где-нибудь в потаенных местах.

В своем донесении Западно-Сибирской администрации Бегали Конуркульджин писал и о том, что необходимо предпринять самые строгие и суровые военные действия, чтобы в корне ликвидировать движение, «без чего нельзя ожидать никакого успеха в устройстве, вводимом Российским правительством в киргизской степи. Ибо киргизы тех волостей, с недавнего времени привыкнув к независимости, считают подчинение себе тяжким игом, признавая за стеснение для них искоренение барантов и грабежей, к чему они весьма склонны, посему вольнодумство их не иначе может быть прекращено, как только вооруженной рукой».