Эдиге Валиханов - Кенесары

Отдельные свидетельства из документов того времени показывают: каждый киргиз, пользуясь случаем, готов был пуститься на грабежи и убийства, думая, что вся вина падет на людей Кенесары. Однако на самом деле это были единичные случаи. Между тем чиновники в каждом казахе видели лишь разбойника. И потому начальник сибирского таможенного округа в докладной записке министру финансов писал: «Не знаю, в какой степени это справедливо, но, по мнению моему, должно действовать сколь можно решительнее, чтобы не допустить поощрения для дикого народа к большим дерзостям». Для бюрократии весь тот народ, который сам выбрал свою единую судьбу, находился в той же стадии дикости, что и свой русский народ. Противники Кенесары считали, конечно, что он зря поднялся против столь могущественной царской власти. Но в конце концов и противники, и царская администрация стали считаться с Кенесары-батыром, потому что все его действия носили целенаправленный характер.

Многие волости не подчинялись Кенесары. А в то же самое время эти волости, эти родовые подразделения под руководством своих родоправителей, родоначальников постепенно уходили от налогообложения, от тех тяжких повинностей, которые они должны были нести при российской бюрократии. Однако не менее легким, а может быть, даже и более тяжелым было налогообложение со стороны самого Кенесары. Цели этого налогообложения были, конечно, самые различные, но, несмотря на это, для вольнолюбивого степняка, который привык находиться наедине со своей степью, для такого человека любое проявление порядка, любое налогообложение, любая дисциплина в конце концов становились тяжелым испытанием. Не все прошли это испытание. Но многие родовые структуры, веря самому Кенесары, веря его личным достоинствам, действительно стали его сподвижниками.

Осенью 1838 года, уже собрав достаточно большое количество своих сторонников, Кенесары начал предпринимать серьезные действия как против Западно-Сибирской администрации, так и против Оренбургской администрации. Все эти действия носили двоякий характер.

Первое — для него было важно, чтобы власти научились с ним разговаривать, и постепенно власти научились с ним разговаривать, завязалась даже тесная переписка между Кенесары и генерал-губернаторами Горчаковым и Перовским. Эти генерал-губернаторы были разными людьми, но их объединяла одна цель — борьба с Кенесары Касымовым. Горчаков стремился решительными действиями создать такие условия, чтобы Кенесары Касымов либо сам сдался, либо был захвачен в плен. В то же время Перовский достаточно долго вообще открещивался от состояния дел в Средней орде. Почему так происходило? Да потому, что между этими обоими ведомствами, и Оренбургским, и Западно-Сибирским, проходила очень большая межевая граница. Эти генерал-губернаторы считались почти независимыми, оба были наделены большими полномочиями, оба были крупными личностями.

Используя противоречия между Западно-Сибирским и Оренбургским ведомствами, Кенесары стремился укрепиться сам, и в то время это являлось для него выходом. Главное, он мог, играя на противоречиях, уходить в те районы, которые находились в зоне соперничества этих двух генерал-губернаторств, — в районы Улутау и приграничные районы кочевья между Младшим и Средним жузами, которые, в конце концов, были и независимыми. Вместе с тем Кенесары Касымов рассчитывал, что его борьбе против российской администрации поможет соперничество Горчакова и Перовского. Если, например, Горчаков применял к сподвижникам Кенесары суровые карательные меры, то Перовского как бы не касалось, что какой-то там мятежник и киргизский султан Кенесары Касымов ведет борьбу против Западно-Сибирской администрации. Когда же Кенесары начинал вести военные действия против Оренбургской администрации, Западно-Сибирская считала, что это их личное дело, поскольку докладывать наверх о том, что мятеж принимает общеказахские масштабы, не стоило и заикаться. Таким образом, отряды Кенесары Касымова благополучно уходили в те районы кочевания, которые находились в глубине казахской степи и фактически не попадали ни под чью юрисдикцию. Поэтому можно говорить о том, что Кенесары Касымов в конце концов создал какое-то небольшое государственное объединение — свое, которое было независимым. Хотя, разумеется, независимость эта была призрачной.

В целом лукавый, генерал-губернатор Оренбургского края Василий Алексеевич Перовский был очень способным человеком и любил окружать себя талантливыми людьми. Он общался с Пушкиным и Жуковским. Был знаком с той плеядой поэтов и писателей, которые составляли гордость России того времени. Кроме того, будучи генерал-губернатором Оренбургского края, В. А. Перовский привлек к работе в этот край такого знаменитого уже в то время писателя, выступавшего под псевдонимом Казак Луганский, как Владимир Даль. Он стремился показать, что является носителем просвещения, что дух просвещения всегда будет витать над Оренбургским краем. И среди его чиновников действительно были такие люди, которые внесли замечательный вклад в изучение истории края. Обстановка просвещения в Оренбурге привлекала к Перовскому внимание всей России, и потому, зная, что вверенный ему край становится одним из самых значительных краев России в социальном, политическом, хозяйственном отношении, он стремился, конечно, оказать сильное воздействие и на Кенесары Касымова.

В одном из своих посланий к Кенесары В. А. Перовский писал: «Из доставленных ко мне председателем пограничной комиссии генерал-майором Генсом писем ваших к нему я с удовольствием видел, что вы изъявляли готовность предстать перед начальством и оправдать себя в невинности, что хотите повиноваться начальству и что желали бы видеться с генералом Генсом. Имея много просьб, я поручил генералу Генсу указать вам место для вашего кочевания и узнать о ваших просьбах, какие вы имеете, чтобы сделать вам удовлетворение». В. А. Перовский в этом письме говорит, что он указал место для кочевания. А мы прекрасно понимаем, что местом кочевания для Кенесары должна была стать вся степь, свободная от каких-либо чужеземцев и чужестранцев. Поэтому в самом начале взаимопритяжения между Кенесары и Перовским не сложилась та линия поведения, которая вывела бы их на путь мирных переговоров. Все шло к тому, чтобы Кенесары оказался все-таки в подчинении у В. А. Перовского, в подчинении у начальства Оренбургского края без каких-либо материальных издержек, без каких-либо военных действий. Вот самое главное кредо Перовского в борьбе с Кенесары.

В свое время Кенесары Касымов был суров. Осужден высшими чинами империи за то, что он поднял бунт против государя императора. И потому одним из важнейших действий В. А. Перовского должно было стать ходатайство перед высшими чинами империи об амнистии по отношению к Кенесары. Письмо Кенесары о покаянии он отправил военному министру А. И. Чернышеву и вице-канцлеру К. В. Нессельроде, прося о помиловании Кенесары Касымова. «Приложено при этом письмо мятежного султана Кенесары Касымова ваше сиятельство может рассмотреть и усмотреть, что он безусловно ищет милости его величества и желает покориться установленным властям, если только на него будет распространяться милость государя», — писал Перовский. Если считать, что В. А. Перовский писал искренне, то какая это была ошибка! Говорить о человеке, который оказал сопротивление и стал вести борьбу против царского режима целенаправленно, системно, без всякой надежды на победу в создании своего независимого государства, что он просит милости у его императорского величества, — это было огромным политическим заблуждением Перовского. С другой стороны, если Перовский это писал в надежде, что Кенесары сложит оружие под впечатлением его благородных действий, то и на этот счет он очень сильно ошибался. Во-первых, он не понял тогда характер самого восстания, как и характер лично Кенесары. Воочию видя приверженцев Кенесары, а их постепенно доставляли в Оренбург, и наблюдая за поведением Кенесары в этот период, В. А. Перовский думал, что перед ним все-таки не борец за свободу, со своими идеями и идеологией, а просто один из многих барымтачей, желавших показать свое удальство. И уж совсем не в состоянии он был понять логику этих людей, которые пошли на огромные жертвы ради одного только принципа свободы и независимости. Таких людей с пути не могло сбить ничто, и потому, конечно, такие вот письма со стороны оренбургского генерал-губернатора, обласканного царским величеством, были или наивны, или лукавы. На наш взгляд, и эти письма, и эти уговоры Кенесары со стороны Перовского были все же большим лукавством. Оренбургский генерал-губернатор таким путем надеялся полностью освободиться от ответственности за восстание, которое охватывало все большую территорию, и от возмездия, которое неминуемо должно было ждать его за потворство бунтовщикам и мятежникам.