Джеймс Бернс - Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

Пятого ноября Тодзио представил согласованную программу кабинета на рассмотрение совещания в императорском дворце. Все согласились с тем, что, если дипломаты не добьются успеха на переговорах к 1 декабря, Япония начнет войну независимо от состояния переговоров на этот момент. Император на этот раз ничего не предлагал даже стихов.

Это очередной крупный шаг к войне, но японцы все еще следовали своему двуединому курсу. Номура продолжал свои беседы с Рузвельтом и Халлом и выслушивал проповеди о мире, стабильности и порядке в Тихоокеанском регионе. Рузвельт все еще старался выиграть время, однако Халл стал строже относиться к принципиальной стороне переговоров, после того как секретная установка дешифровки «Чудо» перехватила японские шифровки, текст которых свидетельствовал о преобладающем влиянии на политику военных и их графике. Каждая из сторон теперь оглядывалась на своих союзников. Япония, отдалившаяся от Берлина, после того как замедлилось наступление вермахта в России, теперь стала вновь сближаться со своим германским партнером. Халл заявил Номуре, что его линчевали бы, если бы он согласился подписать соглашение с Японией, в то время как Токио связан определенными обязательствами с Германией.

Проблемой первостепенной важности оставался Китай. Когда Номура 17 ноября вновь посетил Белый дом, на этот раз вместе с Сабуро Курусу, прибывшим из Токио в качестве посла по особым поручениям с целью ускорить переговоры, Рузвельт снова потребовал вывода японских войск из Китая. После того как основные вопросы урегулируются, сказал президент, он будет рад представить посланцев Японии и Китая друг другу для уточнения деталей. Когда Курусу уклонился от обсуждения этого вопроса, Рузвельт вернулся к своим проповедям. По его словам, долговременных разногласий, которые помешали бы сторонам заключить соглашение, не было.

Пустые слова, — становилось все более очевидным, что в отношениях двух стран не недопонимание, а одни лишь разногласия. Несмотря на сумбур отношений, правительства обеих стран отлично понимали друг друга. Их интересы не сходятся, у них нет согласия. Когда японские дипломаты в отчаянии представили предложение Б, сформулированное несколько мягче, но все еще настаивавшее на прекращении американской помощи Китаю, Халл отверг предложение «как настолько абсурдное по существу, что ни один ответственный американский политик никогда не примет его». И это несмотря на то, что Токио считал предложение временной мерой, а Старк и Маршалл находили его приемлемым в качестве средства отсрочки войны.

Из Чунцина пришло сообщение, что Чан полностью зависит от американской помощи и весьма встревожен тактикой выжидания, принятой Вашингтоном.

Теперь Рузвельт смело выработал свое собственное предложение о перемирии с Японией. Примерно 17 ноября он набросал карандашом записку Халлу:

«Шесть месяцев

1. США возобновить экономические отношения — некоторое количество нефти и риса сейчас, позднее больше.

2. Японии больше не посылать войска в Индокитай и на границу Маньчжурии или в любое место на юге (владения Голландии, Англии или Сиама).

3. Японии согласиться не участвовать в Пакте трех держав 1940 года, если США вступят в европейскую войну.

4. США представить Японию Китаю для ведения переговоров без участия США. Позднее соглашения по Тихоокеанскому региону».

Такова наиболее амбициозная конкретная формула перемирия Рузвельта в последние дни мира. Ее короткая жизнь и ранняя кончина подытожила запутанную ситуацию. Халл прибавил к плану Рузвельта другие предложения, американские и японские, и сократил срок их осуществления до трех месяцев. Двадцать второго ноября перехвачено послание из Токио Номуре и Курусу. В нем содержалось предупреждение, что в течение недели «должны автоматически произойти некоторые события». Телеграфируя Черчиллю сущность американского предложения, Рузвельт добавил, что его судьба зависит от состояния внутриполитической жизни Японии. «Я не питаю больших надежд, и нам нужно приготовиться к большой беде, и, возможно, скоро». В тот же день посол Китая доктор Ху Ши энергично возражал против оставления 25 тысяч японских солдат в Северном Индокитае. Чан интересуется, говорил посол, не собирается ли Вашингтон умиротворить Японию за счет Китая. Голландцы и австралийцы сомневались в необходимости уступок Японии.

Черчилль тоже беспокоился. «...Разумеется, это ваше дело, — телеграфировал он Рузвельту, — и мы, конечно, не желаем еще одной войны. Но нас беспокоит один момент: что будет с Чан Кайши, не будет ли он посажен на голодный паек? Нас беспокоит ситуация с Китаем». Если он рухнет, опасность возрастет в несколько раз. «Мы убеждены, что вашими действиями руководит преданность Соединенных Штатов китайскому делу. Полагаем, что японцы не верят самим себе». Возможно, Рузвельт предпринимал бы что-то и далее, но утром 26 ноября Стимсон сообщил ему по телефону данные разведки о передвижении японских войск на юг Формозы.

Президент буквально преобразился — «рванулся с места, чтобы говорить», записал Стимсон. Это сообщение решительно меняло для президента ситуацию, поскольку «свидетельствовало о вероломстве японцев, которые под прикрытием переговоров о перемирии, о полном выводе войск (из Китая) направляли в Индокитай экспедиционные войска». В этот день рузвельтовская формула перемирия перестала существовать. Вместо нее Халл составил предложение из десяти пунктов, которые выражали наиболее радикальные требования Вашингтона.

Этап дипломатии кончился. Халл сказал Стимсону:

— Я умыл руки, теперь это дело ваше — твое и Нокса, армии и флота.

Вскоре Стимсон снова позвонил президенту. Наступило время, согласились они во время телефонного разговора, для введения Макартуром состояния повышенной готовности войск. Некоторое время еще продолжались дипломатические контакты — как замедляют движение волчки. 26 ноября . Халл вручил Номуре и Курусу свое предложение из десяти пунктов. Курусу заявил, что Япония не станет почтительно снимать шляпу перед Чаном, предложение не стоит даже отсылать в Токио. 27 ноября . Президент предупредил японских представителей на встрече в Белом доме, что, если Токио последует за Гитлером и станет на путь агрессии, он убежден без малейшей тени сомнения, что в конечном счете проиграет. Однако отметил, что все еще ожидает от Японии просьбы о «представлении» японского и китайского посланцев для переговоров друг другу таким же образом, как он прежде сводил стороны в конфликтных ситуациях. 28 ноября . Токио известил Номуру и Курусу, что в скором времени им разъяснят их статус и переговоры будут затем «прерваны де-факто», но об этом им не следует распространяться. 29 ноября (на совещании связи в Токио).