Катя Мартынова - Непобежденная. Ты забрал мою невинность и свободу, но я всегда была сильнее тебя

Карстэн Графф

Я закончил писать первую половину книги,пропустил ее через автоматический переводчик и отправил Кате. Через несколько часов пришел ее ответ.

– Я только что закончила читать то, что вы мне прислали… – писала она.

Увидев на экране эти слова, я замер. Я вложил в эту работу всего себя, и вот меня ожидал вердикт Кати. Если бы ей не понравилось, как я рассказал ее историю, если бы она решила больше не иметь со мной дела, я не смог бы переубедить ее. С другой стороны, сама возможность узнать ее стала для меня потрясающим опытом. Даже если придется бросить книгу, эта работа многое мне дала.

– И что вы почувствовали во время чтения? – спросил я. Сердце у меня отчаянно колотилось.

Казалось, прошла целая вечность. И вот пришел ответ:

– Я словно вернулась в то ужасное подземелье, когда читала, – писала Катя. – Понимаю, что это всего лишь плохой автоматический перевод, но и он меня буквально потряс. Было интересно увидеть свою историю со стороны, как фильм. Я очень рада, что вы не делали акцента на сенсационности нашей истории. Вы рассказали ее с уважением, и мне нечего добавить. Вам удалось очень точно передать мое настроение и мысли. Спасибо, Карстэн!

Я сразу же ощутил огромное облегчение, а потом меня охватила радость.

– Прекрасно! – написал я. – Не могу передать, как я рад слышать от вас это! А что скажете об истории Виктора?

– Она произвела на меня очень глубокое впечатление, но читать ее было страшно.

– Почему?

– Виктор с нами почти не разговаривал. Он постоянно молчал и был для нас загадкой. Когда я прочитала то, что вы написали, он для меня ожил. Ощутить такую близость с ним очень тяжело. Мне никогда не приходило в голову, что его поступок требовал долгих лет подготовки и тяжелой работы, но ведь это действительно так. Страшно понимать его мысли и мотивы.

– С вами все в порядке? – заволновался я. – Вам не слишком тяжело было это читать?

– Нет, все нормально. Просто проникнуть в голову этого человека очень странно. Я только сейчас поняла его и почувствовала, как жаждал он найти себе жертв. Как вы узнали, что он руководствовался «Камасутрой»?

– Я не знаю этого наверняка. Но вы мне говорили, что эта книга ему нравилась. Когда я ее прочел, все сложилось. Похоже, это не совпадение. Вы никогда не думали, почему зеленую комнату он выкрасил именно в зеленый цвет? Почему не оставил ее такой же белой, как и остальные помещения?

– Не знаю.

– В «Камасутре» зеленый цвет символизирует плодовитость. Скорее всего, Виктор никогда в этом не признается, но я уверен, что зеленый цвет он использовал сознательно. Он планировал использовать эту комнату для зачатия, чтобы его дети заполнили весь город.

– Интересно. И вы думаете, что эта книга была его Библией?

– Наверняка. Но именно тщательное следование «Камасутре» и привело его затею к краху.

– Каким образом?

– Если бы он не опирался на нее, то никогда не совершил бы ошибки, которая позволила вам бежать из заточения.

– Как же наше бегство связано с «Камасутрой»?

– Вы поймете, когда прочтете все остальное.

– Хорошая приманка! – Катя поставила в письме смайлик. – Не могу дождаться!

– Что вы в целом думаете о первой части книги?

– Я в очередной раз убедилась в том, что наше спасение было настоящим чудом. А еще я не могу поверить, что раньше не понимала, как тщательно он готовился к преступлению и что думал обо всем этом. Никто не задумывался над мотивами Виктора и не вникал в детали его жизни. Я очень благодарна вам за то, что вы дали мне возможность это прочитать.

– На месте преступления я много думал о его образе мыслей. Дом и гараж сейчас в ужасном состоянии. Когда он строил темницу, все было в таком же запустении. А он тратил время, силы и средства на темницу, где мог заниматься сексом. Это показывает, насколько сильна была его одержимость. Похоже, он постоянно читал о сексе и погружался в сексуальные фантазии.

– Да, вы правы. Подземелье – это физическое воплощение его одержимости.

– И символ его мечтаний и устремлений. Такой чуткий человек, как вы, должны были чувствовать это в заточении. Интересно, что вы почувствовали бы, если бы снова оказались в этом месте? Вы возвращались туда после освобождения?

– Да, – ответила Катя. – Несколько лет назад мы с Леной были там с британской съемочной группой. Это было до того, как новый хозяин все там затопил. Журналисты убедили нас спуститься в подвал.

– И что вы почувствовали?

– Поначалу нам показалось, что это очень легко, но когда пришлось снова спускаться по лестницам в камеру, нас охватил ужас. Помню, мне казалось, что вот-вот за нами захлопнется люк и мы снова окажемся в заточении. Это была какая-то иррациональная паранойя. Вернуться туда было жутко – но и необычно.

– В каком смысле?

– Мне было трудно представить, что наши страдания там длились так долго. Камера показалась мне намного меньше, чем я помнила.

– Что вы почувствовали, когда вышли оттуда?

– Огромное облегчение. Войти туда и выйти свободной женщиной многое значило для меня. Я сумела примириться с прошлым. Понимание того, что в ад можно спуститься и вернуться из него, сделало темницу не такой страшной.

– Наверное, то же самое вы почувствовали бы после встречи с Виктором. Если вы встретитесь с ним сильной и свободной женщиной, он станет не так страшен для вас.

– Возможно, вы правы, но это выше моих сил. Не думаю, что я на это способна.

– А что, если бы он сам захотел встретиться с вами, чтобы попросить прощения?

– Может быть, тогда я и встретилась бы с ним… Но его сердце холодно как лед. Не думаю, что он способен на раскаяние. Если он и попросит прощения, это будет неискренне.

– Понимаю… Не думаю, что годы, проведенные в тюрьме, сделали его более честным и чутким человеком. С насильниками – и в особенности с теми, кто насиловал детей, – в тюрьмах обращаются со всей жестокостью. Они находятся на низшей ступени тюремной иерархии. А Виктор настолько прославился, что ему вряд ли удалось скрыть свое прошлое. Если заключенные его и не убили, то там ему пришлось еще тяжелее, чем в Скопине.

– Трудно поверить, что такое возможно…

– Если вы читали о нем в интернете, то наверняка видели, что кое-кто писал, будто он пытался покончить с собой. Однако эта информация не подтвердилась. Как вам кажется, он мог бы совершить самоубийство?

– Он слишком большой трус для такого.

– А вы или Лена не думали о самоубийстве в заточении?

– Нет, – мгновенно ответила Катя. – Я никогда не думала о самоубийстве. Уверена, что и Лена тоже. Ужасные условия, в которых мы жили, постоянно напоминали нам, как прекрасна жизнь за пределами нашего подвала. Мы мечтали снова вернуться в эту жизнь. Даже в самые худшие моменты я продолжала верить в то, что кошмар когда-нибудь завершится. Если я соберусь с силами и продолжу бороться, в один прекрасный день все кончится. Виктор был маньяком, но я точно знала, что когда-нибудь он совершит ошибку.