Николай Чуковский - Балтийское небо

В дивизию Лунин ехал на трамвае номер девять, на площадке прицепного вагона. Его удивляло, что он едет на фронт в трамвае, что с ним едут домохозяйки, возвращающиеся с рынка, и студентки Политехнического института н что кондукторша, всю дорогу воевавшая с прицепившимися сзади мальчишками, потребовала от него, как от прочих, пятиалтынный.

И в то же время повсюду замечал он приметы близости к фронту. Город был готов к отпору. Вдаль по боковым переулкам уходили глубокие рвы, линии надолб и колючей проволоки. Из-за заборов тянулись вверх хоботы зенитных орудий. В угловых домах окна были заложены кирпичом и оставлены узкие бойницы, которые зорко и безмолвно наблюдали за всем вокруг. И на всех лицах, самых разнообразных, видна была спокойная настороженность. В трамвае, в углу, против кондукторши, сидел человек в военном и держал между колен что-то длинное, завернутое в брезентовый чехол. Сначала Лунину показалось, что это какой-то музыкальный инструмент, да и лицом , человек напоминал музыканта. Но, приглядевшись, Лунин понял, что в чехле винтовка. Что же это за винтовка, которую нужно возить в чехле? И вдруг Лунин догадался. Снайпер! Едет куда-то на передовую, к своему рабочему месту...

В Лесном, на одной из остановок, в трамвай вошел летчик в морской фуражке, как у Лунина, но в короткой кожаной куртке с застежкой "молния" на груди вместо кителя, - такие куртки часто носят летом на аэродромах. На рукавах у него не было знаков различия. Это был человек среднего роста, лет около тридцати, с округлым лицом и маленькими умными, внимательными глазами. Войдя, он остановился на площадке прямо против Лунина и стал с приязненной, но холодноватой улыбкой разглядывать его всего - лицо, плечи, китель, чемодан. Так, молча, они проехали несколько остановок. Потом летчик в куртке сказал:

- Нам с вами здесь, майор.

И Лунин послушно вышел за ним.

Поклонная гора оказалась не горой, а громадной ямой, дно которой было покрыто крышами деревянных дачек. Лунин и его спутник пошли вниз по крутой немощеной дороге.

- Инструктор лётной школы? - спросил летчик в куртке, продолжая разглядывать Лунина сбоку.

Лунин кивнул.

- С юга?

Лунин опять кивнул.

- Выпросились на фронт?

- Выпросился.

- В город на машине прорвались?

"Что за чёрт, он всё про меня знает", - подумал Лунин.

Штаб найти было нетрудно - по проводам, сбегавшимся со всех сторон к одной дачке. Но проводов этих, видимо, было недостаточно, потому что возле дачки несколько связистов разматывали клубки проволоки. Они были странно одеты: смесь флотского и армейского обмундирования. Увидев спутника Лунина, они бросили работу и выпрямились.

- Ну как, все побывали в воде? - спросил шедший за Луниным летчик.

- Все, - ответили связисты хором.

Летчик в куртке остановился и разглядывал их так же внимательно, как давеча разглядывал Лунина.

- Как устроились? - спросил он.

- Устроились хорошо, - сказал один из связистов, выходя вперед. - Вот обмундирования всё не дают взамен пропавшего. Видите, в чем ходим.

На нем была старая расстегнутая красноармейская шинель поверх флотской тельняшки.

- Насчет обмундирования я сейчас поговорю, - сказал летчик.

Он помолчал, с явным удовольствием разглядывая молодое суховатое лицо связиста. Потом продолжал:

- Так ты, Игнатов, значит, выплыл... Это хорошо. Сколько же ты плавал?

- Сначала четыре часа, потом подобрали. А потом два часа, и опять подобрали...

- А девушки?

- Двоих нету.

- Маня Соколова?

- Соколова хорошо плавала. Ее "Мессершмитты" в воде застрелили.

Связист говорил понизив голос и угрюмо поглядывая на Лунина. Ему, видимо, было неприятно вести этот разговор при постороннем человеке.

- Вам сюда, майор, - сказал летчик Лунину. - Заходите. А я еще здесь потолкую.

Лунин прошел через садик. Огненные георгины цвели перед верандой. Поднявшись на крыльцо, он вошел.

Дежурный сидел возле своих телефонов в одной рубашке и пришивал к кителю чистый воротничок. Мальчишеское лицо его было черно от загара. Увидев Лунина, он перегрыз нитку белыми крепкими зубами, надел китель и оказался лейтенантом.

Взяв бумаги Лунина, он просмотрел их и сказал, что сейчас доложит заместителю начальника штаба. Он двинулся с бумагами к двери в соседнюю комнату, но в эту минуту вошел тот летчик, с которым Лунин встретился в трамвае. Лейтенант мгновенно остановился, выпрямился, козырнул и крикнул:

- Смирно!

Он начал было рапортовать:

- Товарищ комиссар...

Но тот прервал его, скучливо взмахнув рукой. "Комиссар дивизии, понял наконец Лунин. - Молодой!"

- Хорошо у вас тут, - сказал комиссар, глянув через открытое окно на георгины.

- Не знаю, - ответил лейтенант. - Я еще не осмотрелся, вчера вечером только прибыли. В Таллине цветов еще больше было.

- Кто здесь старший на рейде? - спросил комиссар.

- Заместитель начальника штаба.

- Начальник штаба.

- Заместитель...

- Он уже начальник штаба, - сказал комиссар твердо.

- А подполковник?-спросил лейтенант испуганно. Комиссар промолчал.

- Утонул?

Комиссар кивнул.

- Это проверено?

Комиссар кивнул еще раз.

Они долго молча стояли друг против друга. Потом лейтенант выпрямился и спросил совсем по-другому, вполне официально:

- Вы к начальнику штаба, товарищ комиссар?

- Нет, он мне сейчас не нужен, - сказал комиссар. - Я пойду посмотрю, как вы людей разместили. Почему у вас рота связи в таком виде?

- Да они в воде всё с себя поскидали. Но обмундирование для них уже получено.

- Когда же вы их оденете?

- А вот после ужина...

Уходя, комиссар протянул Лунину руку и представился совсем не по-военному:

- Уваров. Полковой комиссар.

Лунин назвал себя.

- Мы с вами еще увидимся, товарищ Лунин.

Когда комиссар дивизии вышел, лейтенант направился к начальнику штаба.

Вернувшись, он объявил, что Лунину приказано немедленно явиться в полк.

Однако оказалось, что всё-таки не совсем ясно, куда именно ему нужно ехать. Все три эскадрильи полка находились в разных местах: первая - на южном берегу, вторая - на северном, третья - в Кронштадте. Штаб полка находился вместе с первой эскадрильей на южном берегу. Лунин не понимал, что это за южный берег, но, видимо, это было место, до которого трудно добраться. Дежурный стал звонить в штаб, полка через множество посредствующих звеньев, вызывая солнце, луну и все семь планет. Это заняло минут сорок, и он всё кричал в трубку:

- Старший лейтенант Тарараксин? Кто говорит? Тарараксин?

Так впервые Лунин услышал эту фамилию. Наконец дозвонился. Командир полка майор Проскуряков приказал новоприбывшему летчику явиться во вторую эскадрилью, в распоряжение капитана Рассохина.

- Второй эскадрильей командует капитан Рассохин, - сказал лейтенант, делая ударение на слове "капитан" и смотря на майорские нашивки Лунина.