Райан Уилсон - Дневник учителя. Истории о школьной жизни, которые обычно держат в секрете

Это доказывает, что даже в профессии, которая традиционно считается женской, сексизм пустил корни так глубоко, что люди общаются с мужчиной так, будто он знает лучше. Один папа, который все время смотрел на меня, даже когда говорила Андреа, перед уходом повернулся к ней и спросил: «А вы, дорогая, еще учитесь?»

Когда воспоминания о Гэвине и его методах ухаживания постепенно угасают, я усваиваю еще один важный урок школьной жизни: всегда делай глубокий вдох, прежде чем сделать что-то в порыве ярости.

Я стал вести уроки литературы в восьмом классе. Моих одногруппников, работающих в других школах, курируют опытные учителя: сидя за последней партой, они ведут записи и делают негромкие замечания детям в случае проблем с поведением. После урока учитель и практикант цивилизованно обсуждают урок за чашкой кофе.

К сожалению, в моей школе проблема с кадрами, поэтому мне приходится действовать соло. Мне приносят расплывчатые извинения и говорят комплименты, единственная цель которых – успокоить: «Мы делаем так только потому, что вы к этому готовы». Конечно, это ложь, но я слишком тактичен, чтобы оспаривать это.

Восьмиклассники подготовили в группах презентацию на тему поэтических приемов. Когда они выходят к доске и делятся своими идеями, я с удивлением отмечаю, что они вовсе не ужасные, но меня беспокоит одна девочка. Грейс подошла ко мне перед уроком и предупредила, что из-за заикания боится выступать перед публикой. Мы поговорили о том, что ее беспокоит, и я, как мог, постарался ее приободрить. Мне было понятно, почему она боится выступать перед остальными.

Когда Грейс, стоя у доски, собирается начать выступление, она находит глазами меня, сидящего за последней партой. Я киваю ей и улыбаюсь, стараясь воодушевить и поддержать. Ее дыхание сбивчивое, и она явно напряжена, однако ей удается объяснить, что такое аллитерация. Она приводит примеры и рассказывает, зачем поэты иногда прибегают к этому приему. Завершив выступление, она сияет от счастья.

Со стороны может показаться, что это пустяки, но для Грейс это победный гол в финальном матче, лучший подарок на Рождество и медаль от королевы. Она снова смотрит на меня, и я не могу дождаться, когда скажу ей, как здорово она выступила. Я разделяю ее триумф и, хотя усилия приложила только она, позволяю себе поверить, что тоже причастен к ее успеху.

Один из учеников поднимает руку.

– Да, Джош, ты что-то хотел?

– Я просто хотел сказать: х-х-х-хорошая работа, Г-г-грейс.

Ученики начинают хохотать, улыбка сходит с лица Грейс, а я чувствую прилив ярости.

– ВОН ОТСЮДА, ДЖОШ! – кричу я, и мои слова расходятся эхом по классу.

Будто в замедленной съемке, он встает и начинает двигаться к двери, продвигаясь на сантиметр с каждым шагом. У него не получилось бы двигаться еще медленнее, не остановившись. Я понимаю, что он хочет еще больше рассердить меня, и я попадаюсь на его удочку, возмущенный тем, что Джош разрушил хрупкую уверенность в себе Грейс и сорвал урок, который шел хорошо. Я чувствую, как поднимаю руку, чтобы подтолкнуть его к двери.

На университетских занятиях нам говорили, что мы не должны прикасаться к детям, потому что это может быть неверно истолковано. Это значит, что если кто-то плачет, ты должен сопротивляться естественному желанию утешить его и положить руку ему на плечо.

Если ученик хочет обняться, ты должен вежливо отказаться. Конечно, есть исключения: вы можете вступить в контакт, чтобы спасти ребенка от неминуемой опасности. Однако подталкивание ребенка к двери из-за того, что он вывел вас из себя, не может быть исключением. Я шокирован и расстроен тем, что еле сдержался.

Оглядываясь назад, я понимаю, что такой реакции с моей стороны способствовали и другие факторы. Я был неопытным практикантом, оставленным на произвол судьбы. Меня просили бежать, когда я едва мог ползать. В классе должен был находиться учитель, который поддержал бы меня и посоветовал, как вести себя с Джошем.

Я решаю, что в следующий раз, когда Джош меня разозлит, сделаю пять глубоких медленных вдохов, прежде чем ответить ему. Какое счастье, что какой-то инстинкт помешал мне подтолкнуть его в тот день. Я был близок к провалу.

Проходят дни и недели, Рождество остается позади, и постепенно преподавание становится более естественным и приятным. Если в начале практики я не спал ночами, разрабатывая подробный сценарий каждого урока, теперь знаю, что смогу обойтись базовым планом и больше не прописываю в нем, что обсуждение темы будет проходить с 11:03 до 11:08. Я научился быть свободнее и проще: если дискуссия идет хорошо или кто-то задал интересный вопрос, продлеваю ее, и прерываю, если дети молчаливы, что бывает нередко.

В начале января нам сообщают, что дадут выходной, чтобы мы поучаствовали в мероприятии «По пятам за учеником». Каждого из нас прикрепят к ученику с особыми образовательными потребностями, и мы должны будем следовать за ним целый день, ходить по урокам, чтобы понять, что представляет собой его школьная жизнь. Меня приставили к девятикласснику Джо. У него дислексия, и ему сложно общаться с другими людьми и воспринимать, что ему говорят.

Первый урок – математика, и рядом с Джо учебный ассистент. Она находится неподалеку, пока он рассчитывает вероятность. Ее задача – убедиться, что Джо понимает смысл задачи, но не мешать ему самостоятельно делать расчеты. Она помогает ему записывать домашнее задание и проверяет, знает ли он, какой урок следующий в расписании.

Дальше идет музыка, и Джо обходится без ассистента. Она помогает ему только на английском, математике и некоторых других уроках. Ученики слушают «Планеты» Холста [7]  Симфоническая сюита Густава Холста, написанная в 1914–1916 годах. Каждая часть произведения названа в честь одной из планет Солнечной системы с соответствующим ей, по мнению композитора, астрологическим характером. , и Джо присоединяется к обсуждению, но, когда остальные дети начинают выполнять письменное задание, я замечаю, что ему становится тяжело. За музыкой следуют география, физкультура, химия и немецкий. Джо идет впереди, а я тащусь за ним. Поскольку координатор мероприятия не хотел, чтобы Джо чувствовал себя неуверенно из-за меня, он не знает, что я делаю и, наверное, гадает, зачем какой-то странный парень повсюду за ним ходит.

К концу дня я настолько изможден, что едва могу говорить, а ведь я просто наблюдал. Это еще раз напомнило мне о том, как много всего приходится делать детям за день: слушать о тектонических плитах, учить немецкие глаголы и отрабатывать лучшие техники передачи мяча в футболе. Джо ходил на занятия к шести учителям, у каждого из которых свой подход и ожидания от учеников. Все они беспокоятся о выполнении домашнего задания, грядущих контрольных и прогрессе учеников. Джо должен соответствовать определенному уровню по этим и другим предметам. Это серьезная нагрузка для всех, не говоря уже о ребенке с особыми образовательными потребностями. Учителя всячески стараются поддержать его, но их возможности ограниченны, ведь в классе еще двадцать девять других учеников. Для меня это бесценный опыт, поскольку я вижу детей только на своих уроках и могу легко забыть, какая нагрузка лежит на них в течение дня, не говоря уже о неделе.