Эшли Мирс - Очень важные люди. Статус и красота в мире элитных вечеринок

За свою ночную работу Дре получал деньги, а вот девушкам-гостям его мероприятий никто не платил [1] Это обычная практика, но есть исключения. Например, в Копенгагене компания под названием Cult нанимает девушек (их называют Cult girls ), чтобы они посещали клубы и улучшали их репутацию (источник – Johnsen and Baharlooie, 2013). В Штатах девушек нанимают в качестве промоутеров или моделей для работы в алкогольных и табачных кампаниях в барах и клубах. В Сербии таких женщин называют promoterke , буквально – девушки-промоутеры. Важное отличие VIP-клубов как раз и заключается в том, что за их посещение женщины не получают деньги, хотя промоутерам, которых они сопровождают, деньги платят. . По сути, они просто получали своеобразный пропуск, в который входила халявная еда и напитки, а также официальное приглашение стать частью эксклюзивного мира. Мира, который не принимает людей среднего класса, но ценит тех, кто хорошо выглядит. Исходя из того, что говорили мне «девочки», большинство из них принимали эти условия, но редко обсуждали их во время тусовок.

Стоит сказать, что VIP-клубы вроде The Downtown получают огромные доходы. The Downtown является частью большой сети ресторанов на Манхеттене, в Лондоне, Гонконге и Дубае, которая зарабатывает более ста миллионов долларов в год. Это мелочь, особенно по сравнению с доходами принцев Саудовской Аравии, русских олигархов и гигантов мира информационных технологий и финансов. То есть по сравнению с доходами тех, кто заказывает бутылки шампанского в этом и других клубах по всему миру.

– В этой комнате столько денег, – улыбаясь, говорит мне Дре и обводит головой клуб. Он частенько обращает мое внимание на то, как довольно-таки просто одетые официанты проносят мимо нас, высоко подняв над головой, бутылки Dom Pérignon , украшенные бенгальскими огнями. Каждая такая бутылка стоит четыреста девяносто пять долларов.

Мужчины, которые заказывают шампанское, – это представители элиты мировой экономики. На самом деле понять, кто же относится к этой самой прославленной «элите», очень сложно, как и дать какое-то четкое определение этой категории. В данном случае я говорю о тех, кто напрямую управляет огромными финансовыми ресурсами, независимо от их влиятельности в мире и политической силы [2] Некоторые ученые (Khan, 2012) определяют элиту как людей, у которых есть влияние; другие (Savage, 2015) определяют элиту как людей, которые имеют огромное финансовое состояние, например, «экономическая элита», «богатая элита». Так как статус VIP можно приобрести, я в своей книге для описания людей с огромным экономическим капиталом использую терминологию Savage. При этом важно отметить, что зачастую у этих людей помимо капитала есть и влияние, и политическая сила. Мое определение элиты как класса ставит на первое место мощь экономических ресурсов, в противовес веберианской теории. . Мир VIP-вечеринок привлекает в основном богатую молодежь, четыреста девяносто пять долларов за бутылку игристого в The Downtown для них то же самое, что кофе из Starbucks для кого-то вроде Дженны, представительницы среднего класса, которая сейчас стоит около столика Дре, апатично покачиваясь в такт музыки и сканируя глазами зал. Как и большинство девушек Дре, она обычно держалась близко к столу, лишь иногда прогуливаясь по клубу. Через час она и вовсе ушла, не найдя среди громкой музыки и вспышек света никаких перспектив для своего трудоустройства.

Все присутствующие в клубе обладали силой. Я говорю и о женской красоте – своеобразном недолговечном ценном активе, который позволял девушкам попасть в клуб на тусовку, но внутри уже не позволял им иметь хотя бы какую-то власть, а также и о большом капитале, таком, каким обладают банальные транжиры и прожигатели жизни, выставляющие свое богатство напоказ, давая другим повод для разговоров и сплетен. Сила третьих была в умении общаться и налаживать связи между представителями мировых элит. Дре был одним из последних, у него был богатый опыт в общении с различными людьми и харизма, позволяющие делать все, что ему хотелось, и попадать в любые места, ну, по крайней мере, он так считал, когда пользовался преимуществами роли ди-джея, промоутера, аниматора или просто приятеля для новой мировой элиты.

Может быть, вы хоть раз, проходя мимо ночного куба, замечали у входа длинную очередь, выстроившуюся перед бархатной веревкой. А может, хоть раз вам было любопытно, что же там такое происходит внутри, кто туда попадает и как. По сути, правила на всех нью-йоркских вечеринках прошлого, будь то дискотеки семидесятых или легендарные вечера в танцевальных клубах в середине девяностых – вроде Palladium или Tunnel , – были одинаковыми. Чтобы попасть внутрь, вам нужно заплатить определенную сумму за вход, после чего вы оказываетесь среди тех, у кого в тот вечер в кармане также завалялись двадцать баксов; ну а после вы дружно толпитесь около бара, чтобы купить себе неоправданно дорогой коктейль {3} 3 Jacobs, 1999. . Дополнительно в большинстве клубов была небольшая VIP-зона, огражденная от общего зала веревкой. Там тусовались звезды и друзья владельца клуба. Такое своеобразное визуальное отделение.

В девяностых годах город начал проходить важную трансформацию от застоя 1970–1980-х годов до возрождения, которому способствовали финансовые инвестиции и культурный рост. Благодаря тому что уровень преступности снизился, а количество денег увеличилось, стали открываться новые заведения. В 2000-х ночные и развлекательные клубы активно начали появляться в районе Метпекинг. Когда-то индустриальный район буквально трансформировался на глазах, а многочисленные склады проходили реновацию, и на их месте открывались новые модные агентства, художественные галереи и ночные клубы {4} 4 Halle and Tiso, 2014. . Как следствие, в начале 2000-х годов цены на недвижимость в районе Метпекинг выросли до восьмидесяти долларов за квадратный фут, а это в три раза больше, чем было в 1990-х годах {5} 5 Siwolop, 2001. .

Ну а пока Нью-Йорк проходил свою личную эпоху возрождения, мировое богатство переместилось в руки к тем, кто и так занимал верхнюю ступень экономической лестницы. Доля дохода самых богатых людей мира, которые составляют всего один процент населения, резко увеличилась. Так, к 2017 году один процент населения Земли стал владеть половиной всего мирового состояния, а это рекордная цифра – в двести сорок один триллион долларов. Но даже среди этого класса были свои различия [3] Как пишет Томас Пикетти в своей книге «Капитал в XXI веке», самый большой разрыв за последние несколько лет произошел не между одним процентом людей и всем остальным миром, а между одним процентом и одной десятой процента. Майк Саваж пришел к похожим выводам касаемо экономического неравенства среди одного процента самых богатых семей Великобритании. Для получения дополнительной информации о различиях среди элиты рекомендую посмотреть Cousin, Khan и Mears, 2008 и Freeland, 2012. . Так, доля состояния одной десятой процента самых богатых людей взлетела до небес. От семи процентов в 1979 году, когда совладелец знаменитой «Студии 54» Стив Рубелл отказывался пускать внутрь тех, кто не был модно одет, до двадцати двух процентов в 2012 году, когда Дре восторгался богатством банкиров и финансовых магнатов, которые у него на глазах покупали бутылки шампанского {6} 6 Подробнее о «Студии 54» см.: Blum, 1978; про тренды неравенства – Saez and Zucman, 2016. Также см.: Saez, 2012. . Те, кого иногда называют супербогачами , то есть та самая одна десятая процента всех американских семей, сегодня владеют той же долей состояния, что и девяносто процентов населения страны {7} 7 В соответствии с докладом Credit Issue 2017 года; также см.: Neate, 2017. . Мы с вами живем в эпоху сосредоточения богатства, такой же чрезмерной, как в 1920-х годах, когда гремели знаменитые вечеринки Джея Гэтсби, которые символизировали чрезмерность позолоченного века в книге «Великий Гэтсби» {8} 8 Saez and Zucman, 2016. Подробнее о неравенстве богатств см.: Inequality org, n.d, 2019. .