Ольга Брюс - Потерянные судьбы. Роман

– Иди отсюдова, сама дойду, – с гордостью ответила Нюська, не обращая внимание на мальчишку.

– Ну, как знаешь, – Сашка ускорил темп и ушёл далеко вперёд.

Заходя в дом, Нюся услышала, как плачет мать.

– Мамочка, шо такое? – заволновалась девочка, забежав в хату, не снимая бурки.

– Горе-то какое, – взахлёб ревела женщина. Взглянув на дочь, крепко-крепко обняла её. Нюся не понимала, что могло случиться. Ей стало страшно от мысли, что, скорее всего, отец и мать действительно расходятся. Девчушке очень хотелось поддержать маму.

– Мамочка, ты только не плачь, – слёзы, как росинки, закапали из глаз девочки. – Мы у тебя есть, я и Вовка…

– Есть, да… и я Бога кажний день молю, шоб у вас усё было хорошо, шоб были здоровыя… – Маша немного поплакала, встала, умыла лицо под умывальником и с нежностью посмотрела на свою доченьку.

– Я у Акулины Ивановны была, – шмыгнула носом. – Носила ей молочка свеженького в благодарность… за обувку…

– Надо было и мне сходить… она болеет ужо несколько дней, – прошептала Нюся.

– Мы с ней погутарили маленько. Она про Надюшку сказывала… Я еле выдержала, шоб перед ей не расплакатьси… Горе-то какое… – Маша прикрыла рот руками и пошла в комнату.

Внучка Акулины Ивановны Надя родилась очень слабенькой девочкой. С первых месяцев жизни ребёнок постоянно болел простудой. Соседи говорили, что Надя не жилец, слишком уж часто хворает.

Надюшка редко ходила в школу из-за проблем со здоровьем, на дому её обучала бабушка Акулина. За девочкой пристально следили, чтобы она лишний раз куда-нибудь не влезла, даже на речку не пускали. По непонятным причинам Надя подхватила двустороннее воспаление лёгких. Местный фельдшер поставил неправильный диагноз, и ребёнка лечили от гриппа народными средствами.

– Жалко девочку, – причитала Маша, подметая пол. – За что ж такие страдания маленькому ребёночку?

Ближе к вечеру вернулся Иван, волоча два мешка с сахаром.

– Принимай за труды, – поставил мешки у порога.

Жители хутора получали оплату за работу сахаром, мукой или зерном. В мае с началом посевных работ выдавался один мешок, перед Новым годом – два-три мешка.

– Леденцов наварим, – мечтательно запрыгала Нюся.

– Володю из садика надо забрать, – Мария набрала плошкой сахарного песку и поставила на стол.

– Сам схожу, – ответил Ваня и вышел на улицу.

Шагая по слякоти, Иван раздумывал, как бы прикупить ещё одну корову. Их Бурёнка не приносит приплода, да и надои упали совсем. Выкурив очередную папироску у калитки детского сада, вошёл внутрь.

– Папка! – выбежал навстречу Вовка. Обнял отца за ноги и посмотрел снизу-вверх в глаза Ивану.

– Ну, одевайся, сорванец, – улыбнулся Ваня и погладил сына по голове.

– Добрейшего вечерочка, – в раздевалку вошла Тамара. – Как поживаете, Иван Николаевич?

– Спасибо, как все, – Грищенко не обращал внимание на воспитательницу. Он помогал сыну застегнуть фуфайку.

– Давненько Вас не было видно, – продолжала Тома вести разговор.

– Занят я, работы много…

– Да, работа нынче не запарная, зима на носу…

Действительно, зимой местные жители практически не работали, так как на самом деле трудиться было негде. Закончив уборку урожая, люди пережидали зимние холода дома. Если и была какая-то подработка, то только «для своих».

– А мы вот тут с Вовочкой кораблики из бумаги складывали, – Тамара присела на табурет.

– Вот, пап, погляди, – из кармана штанов мальчик достал помятый кораблик, сложенный из обрывка газеты.

– Молодец! – Иван похвалил сына и натянул на его голову шапку. – Ну, бывайте!

Попрощавшись, открыл дверь Володе.

– Вань, – Тамара встала и подошла к мужчине. – Как сына назовём?

Шо? – опешил Иван и обернулся.

– Ну как… – Тамара положила руку на его плечо. – Нашего…

Ваня, держа дверь открытой, обратился к сыну:

– Володька, прогуляйси пока по двору, я туточки погутарю!

Радостный Володя выбежал на улицу и, подпрыгивая, приблизился к качелям, верёвки которых были привязаны к высокому дереву.

Иван отпустил дверь и повернулся к женщине с недовольным видом.

– Ты свою приблуду на меня не вешай! – сделал два шага навстречу. – Ишь, шо задумала!

– Ванечка, за шо ты так со мной? – расстроилась Тома. – Сынок – твой…

– Мой? Ты шо несёшь? Ты меня пьяного прибрала, а теперича чужой грех на меня повесить хошь? Ентого не могёть быть!

– Ванюша, родненький… – обвила руками шею мужчины. – Я же тебя усю жизнь люблю… Ещё с самого детства…

Тамара и Ваня родились и выросли в хуторе Бураковский. Раньше жили на одной улице. После войны бабушка и дедушка Тамары переехали на другой конец хутора. Родителей у неё нет. Тома с детства влюблена в чернявого парнишку. Иван старше Томки почти на семь лет, но ей это нисколько не помешало, будучи в пятилетнем возрасте, обратить внимание на красавца-соседа. С тех самых пор она грезит Иваном Грищенко.

– Ваня, твой он, твой… – лицо порозовело от обидных слов разозлившегося мужчины.

– Знаю я вашего брата, – насупился мужик и сдёрнул руки, обнимающие его за шею. – Чуть шо – твой… Семья у меня, забыла? А прошлая встреча ошибкой была!

– Знаю, шо семья… – женщина присела на табурет. – А мне-то теперича как быть?

– А вот, с кем нагуляла, к тому и в ноги кланяйся! – как отрезал Грищенко и подошёл к выходной двери.

– Я усем расскажу, якый ты бессовестный семьянин! – неожиданно выкрикнула Тамара.

– Прежде чем коня седлать, удостоверься, шо он конь, а не кобыла, – повернул голову и натянул кепку на глаза. – С меня шо взять? Я мужик, а ты баба… Сообразила? Енто ишо доказать надо, мой ли… Дождёсси, наши лихачи начнуть тебе забор воротить, вот тебе и репутация… А подкидыша своего другому приписывай. О тебе и так молва ходить, будь здоров.

Иван строевым шагом вышел на улицу. Тамара так и ахнула, услышав речь любимого…

– Шо ж теперь делать-то? – размышляла молодая женщина. – А ведь верно, нельзя, шоб узнали, как я с женатым… Зря подруге разболтала, ой дура…

Володя гордо шагал рядом с отцом, держа его за руку. В его маленькой голове крутились мысли о рыбалке. Папа иногда брал его с собой по зиме удить карасиков, как только мальчишке исполнилось три года.

– Пап, а мы скоро рыбок будем ловить? – поинтересовался мальчик.

– Скоро, снег выпадеть, и поплывём… – Иван обдумывал новость, услышанную от воспитательницы. Он не мог в это поверить.

В конце лета, когда Ваня и Порфирий выпивали на конюшне поздно вечером, пришла Тамара с просьбой помочь заколоть поросёнка. Порфирий отказался, а Иван сдуру дал согласие. Томка заранее принесла бутылку горькой, якобы оплата за будущую помощь. Пьяные мужики тут же принялись её распивать. Позже Порфирия и след простыл, когда бутылка опустела, а Ваньку чересчур разморило. Женщина решила воспользоваться моментом. Грищенко даже в любви ей признался, пребывая в пьяном угаре. Очнувшись ночью на сеновале, Ванька не понял, как он вообще тут оказался. Кряхтя застегнул штаны и поплёлся домой. Только проснувшись утром Грищенко вспомнил, что обещал помочь Тамарке, и тут память оживилась: сеновал, Тома, и как она его пыталась соблазнить. А было ли что или нет – амнезия.