Виталий Листраткин - Мастер, который создал тхэквондо

В финале американцы организовали небольшой банкет, чтобы спорщики могли снять напряжение в неформальной обстановке. За столом мы с Чангом оказались рядом. Поначалу исподлобья поглядывали друг на друга. Но после пары рюмочек атмосфера разрядилась. Меня понесло петь, я несколько раз выступил на сцене. Все собравшиеся подпевали и проводили меня со сцены бурными аплодисментами. Мы разговорились с Чангом – и о чудо! Он оказался очень интересным собеседником с отличным чувством юмора, богатым жизненным и политическим опытом. А он признался, что никогда ещё не встречал такого безрассудного смельчака, как я.

На работе я познакомился с майором по имени Ким Чен Гап. Он служил в штабе и одновременно учился в Военной полицейской академии Сеула. Он часто рассказывал о студентах, о мероприятиях и экзаменах. Я всегда был неравнодушен к подобной тематике, и его рассказы занимали меня.

– Ты знаешь, я хвастаюсь перед студентами нашим знакомством, – однажды признался Чен. – Говорю им, что знаю лучшего на свете мастера по каратэ. Все умирают от любопытства и хотят тебя увидеть.

Я опешил. Да, я тренировался, но привык, что люди воспринимают меня как командира, военного, а не как практикующего мастера.

– Ну хорошо… – согласился.

После рабочего дня меня встретили майор Чен и директор академии. И сразу стали просить поехать с ними в академию, чтобы познакомиться со студентами. Ким Чен Гап сказал: требуется доказать, что я вообще существую. Чен так много про меня наговорил, что сначала среди студентов обо мне ходили легенды, а потом все засомневались, не выдумал ли меня майор. Пришлось ехать…

Когда мы подъехали к академии, нас встречала толпа студентов и преподавателей. Я вышел из машины, и все принялись аплодировать. Можно было, конечно, произнести какую-нибудь речь, поговорить со студентами о планах, проблемах и тому подобной казёнщине… Но от меня явно ждали другого. Тогда я снял куртку, рубашку и обувь. Вкратце описал характерные особенности и технику каратэ, минут десять демонстрировал стойки и удары. Разумеется, молодым людям, студентам, больше всего понравились удары, с помощью которых можно разбить черепицу или доску. Они в прямом смысле завыли от восторга, когда ударом ладони я сломал доску пополам.

Ребята не хотели расходиться и просили продолжить обучение. Я же пытался втолковать, что никакое это не обучение. И если кто-то действительно желает учиться, то придётся учиться в практическом смысле.

– Есть желающие проверить, как работает боевое искусство? – спросил я.

Трое парней вызвались участвовать в поединке. Высокие, крепкие, уверенные в себе – похоже, им часто приходилось драться. Перед поединком я предупредил, что не собираюсь биться в полную силу. Мы договорились, что драться будем честно, но мой решающий удар будет в сантиметре от противника. Таким образом я смогу продемонстрировать, что могло случиться в реальной ситуации… В начале поединка я занял оборонительную позицию, позволив противникам нападать на меня. Удары я легко блокировал или уворачивался. Спустя три минуты я продемонстрировал, как мог бы нанести решающий удар одному, другому и третьему сопернику.

Зрители были в восторге. Они аплодировали мне и скандировали: «Корейский майор номер один! Корейский майор номер один!» Больше всех радовался мой сослуживец Ким Чен Гап. Во-первых, он доказал всем, что такой майор действительно существует. Во-вторых, он понимал, что после того, что после демонстрации в академии, он будет пользоваться большим авторитетом как друг Майора номер один. Так и случилось. Хочу отметить, что он тоже не остался передо мной в долгу: за время нашей нелёгкой службы я не раз обращался к нему за помощью. Он ни разу не отказал мне, и я всегда мог рассчитывать на поддержку американской военной полиции, в которой после академии служил Ким Чен Гап.

Стояла прекрасная корейская осень. Солнечный денёк, чистое небо, ни облачка. В этот чудесный день я возвращался пешком с работы – не хотелось брать машину. Было так хорошо! Каждая минутка осеннего дня дарила наслаждение. Проходя мимо театра Су До, я увидел огромную очередь возле касс – большущую толпу, хвост которой вылез на проезжую часть. Я подошёл ближе, прочитал афишу. Судя по времени на афише, представление давно началось, но люди не думали расходиться. Серьёзного вида охранники пытались сдержать натиск толпы. Но некоторым всё-таки удалось просочиться в театр. Всё это казалось сумасшествием. Неужели театральная постановка того стоила?

В толпе находились и солдаты – они, по всей видимости, находились в увольнительной. Те тоже возмущались, пытались проникнуть внутрь. Некоторые размахивали билетами. Охрана грубо отшила их, мол, бритой солдатне даже с билетами нечего делать в приличном месте. Началась драка…

Я встал прямо посреди схватки, заорал:

– Приказываю прекратить!

И действительно, дерущиеся застыли.

– Открыть немедленно двери театра!

Когда я работал в центральном государственном штабе, работа обязывала выглядеть солидно – возможно, поэтому охранники восприняли мой крик как приказ и впустили внутрь. Опомнившись, охрана попросила предъявить документы. В ответ я напомнил, что театр – культурное место, а не режимный объект. И здесь требуется любовь к искусству, а не какие-то корочки. Выслушав такое, охранники пригрозили, что если я не представлюсь, они выставят меня силой.

– В самом деле? – удивился я. – Представьте, я обычный гражданин нового корейского государства, и мне очень не нравится то, что здесь происходит. Имейте в виду: нападение я буду рассматривать как покушение на должностное лицо во время выполнения служебных обязанностей. Мы сражались не за то, чтобы процветала какая-то кучка знати. Мы хотели, чтобы всем людям, независимо от их родословной, финансового положения и связей, хорошо жилось в нашем обществе. Нас так долго угнетали японцы. И что теперь? Нас будут притеснять свои же?

Охранники с удивлением слушали мою лекцию.

– Знаете ли вы, благодаря кому вы спокойно спите, благодаря кому можете заниматься необременительной работой? – продолжал я. – Солдаты, над которыми вы сейчас потешались, день и ночь охраняют ваш покой и сон. Благодаря этим солдатам такой театр и существует! Более того, благодаря армии и в первую очередь благодаря простым солдатам корейское искусство в целом получило право быть и развиваться. А вы гоните их из театра с позором! Вы должны принимать их как почётных граждан Кореи!

В этот момент я так расчувствовался, что вынул карманный ножик и со всей силы вонзил в деревянную колонну театра. Охранники, наверное, подумали, что я псих. Но после этого они, не сговариваясь, открыли дверь и впустили внутрь всех солдат. Я сам проверил, у кого были билеты, а затем вежливо попросил пройти в зал. Остальных я выстроил в шеренгу и отчитал: мол, лезут в театр, не имея на это права.