Нина Войтенок - Между жизнью и честью. Книга I

Но матка наша была очень тихой женщиной, дальше дома никуда не отлучалась. Она никогда на нас голос не повышала. Как-то раз подрались хлопцы на улице, и соседский малый Мише чуть ухо не оторвал. Он прибежал домой весь в слезах и в крови. Матка обняла его и заплакала. Я не такая, я бы за своего дитё вочи повыдирала».

«Так вот, – продолжала мама, – наша матка никуда не согласилась ехать. Конечно, батька нас не оставил. Он вместе с братом Макаром устроился на работу в Стародубе на пенькозавод. Стали строиться в городе. Жили мы пока в Пыхторовке. А осенью этого же 1937 года, как нам передали, их обоих забрали прямо с работы. Больше о них мы ничего и не узнали.

«После смерти отца, – вспоминала мама, – я отправилась по вербовке на стройку в Москву».

Примечание. Вербовали, в основном, из раскулаченных семей.

«Приехали в село вербовщики, – вспоминала она, – зашли и к нам в хату. Поглядели на нашу нищету, пообещали лучшую жизнь. Я согласилась. Матка заплакала. Я её успокоила, сказала ей, что ты остаёшься с младшим братом Мишей. Пообещала им посылки присылать».

Так моя шестнадцатилетняя мама Бобок Матрёна Алексеевна оказалась на стройке Дома Советов.

«Поработать пришлось на разных участках, – рассказывала мама, – на ходу разгружала платформы, гружённые песком, щебёнкой. Пока состав едет до места, я не стояла «руки в боки», а раздвигала на обе стороны к стенкам весь стройматериал. Потом подъезжала к назначенному месту, скоренько открывала с обеих сторон. Так и разгружалось само, мне только оставалось немного лопатой подчистить. Кругом я стахановкой была. Начальство меня уважало, бывало, и перебрасывало на другие участки. Я кругом справлялась. А бригадир часто говорил с улыбкой:

«Мотя, каким ты … делана? Куда тебя не поставь, везде у тебя получается, любое дело в руках горит».

Историческая справка.Дворец Советов. Предложение построить для заседаний Верховного Совета, поражающий воображение, дворец было высказано еще в 1922 году на Первом съезде Советов, на котором объявили о создании СССР.

На этом съезде С. М. Киров выступил с пространной речью о том, что СССР будет расширяться, и московские залы скоро не смогут вместить всех депутатов.

По словам Кирова, возведение Дворца Советов должно доказать, что большевики умеют не только рушить «дворцы банкиров, помещиков и царей», но и строить. Здание должно было стать символом Великой страны.

Поэтому старый символ царской России – Храм Христа Спасителя, уничтожили при помощи громадного количества взрывчатки.

Монумент должен был стать небоскребом номер 1 как в Москве, так и в мире – главный гигант СССР. В СССР на строительстве своего главного символа денег не экономили.

Непосредственно работы по проектированию Дворца Советов начались еще в феврале 1931 года.

На нем здание Советов выглядит как самое большое здание на земле. Высота здания составляла 415 м, высота памятника Ленину – 100 м, а объем 7500 тыс. м 3, как итог, это было самое высокое здание в мире на тот момент.

Голова Ленина была бы сопоставима с пятиэтажным зданием и имела бы диаметр четырнадцать метров. Указательный палец вождя – четыре метра. Обхват грудной клетки – тридцать два метра. Предполагалось, что статуя будет видна с расстояния семидесяти километров. Благодаря покрытию монель-металлом рассчитывалось, что статуя будет не подвержена атмосферным влияниям тысячу лет.

Дворец Советов действительно начали строить в 1938 году.По проектным расчетам Дворец Советов должен был занимать площадь в одиннадцать гектаров и весил бы почти полтора миллиона тонн.

К началу 1940 г. был вырыт невероятного размера котлован, в грунт вмонтировали арматуру из специальной стали.

Конструкция здания планировалась из мощного стального каркаса, к которому как бы подвешены все стены, пол и потолки вместе с их невероятной по богатству отделкой.

К 1941 году каркас центральной высотной части был возведен со стороны улицы Волхонки до высоты девятиэтажного здания.

Дворец Советов предполагали построить к концу третьей пятилетки, то есть в 1942 году.

В 1941 г. возведение Дворца было остановлено и более не возобновилось.

На бумаге же работа не прекращалась даже в годы Великой Отечественной войны.

Правда, стоит отметить, что с началом Великой Отечественной войны каркас этот стали постепенно разбирать и использовать для военных и оборонных нужд: мелкие стальные балки использовали, например, для изготовления противотанковых ежей, крупные с 1943 года шли на ремонт разрушенных в ходе Великой Отечественной войны железнодорожных мостов на европейской территории СССР.

К концу войны на месте грандиозной стройки оставался лишь фундамент и великолепно сделанная гидроизоляция.

Примечание. После окончания войны вождь загорелся новой идеей – строительством высоток, чтобы поражать иностранцев своим величием и подтверждать статус сверхдержавы.

«Домой я возвратилась незадолго до начала войны, – вспоминала мама. – Младший брат Миша прислал письмо в 1941 году в марте или апреле, точно не помню. Писал, что собирается летом на заработки ехать, а матке одной будет тяжело. Я получила расчёт и отправилась домой. Вскоре мне пришло письмо от подруги, она писала, что сильно горевал прораб. У него были серьёзные намерения ко мне. Но я тогда была молода и глупа, наверно. Никаких ухаживаний не принимала. Наработаюсь за день – рада месту. Приду, вымоюсь – и спать. А человек он был хороший, хоть и старше меня лет на шесть-семь».

Размышления, факты и комментарии

Я помню, как мама просила папку (Войтенок Фёдора Иосифовича) написать в розыск об отце.

«Может, – говорила она, – он ещё и живой». Отец несколько раз оправлял письма, но ответ приходил один и тот же: ничего не могут сообщить по данному запросу.

Так и ушла мамочка в мир иной, не узнав, что же сталось с её отцом и дядей.

Только в 90-х годах суждено было узнать правду о моём деде Бобок Алексее Семёновиче и его младшем брате Макаре. Без суда и следствия, в день ареста, вывезли за город и расстреляли. Мы до сих пор не знаем, был ли он погребён или дикие звери, подобно осудившим, просто разорвали расстрелянных на куски.

По рассказам мамы, брат Герасим объявился только в конце декабря 1940 года. Он прислал домой письмо, в котором сообщал, что всё это время находился в концлагере в городе Кушве, работал на шахте, на лесозаготовках. С ноября 1940 года его освободили из-под надзора, но он продолжил работать как вольнонаёмный. «У моего дружка Васьки срок заканчивается через полгода, я его подожду. Вместе с ним приедем. Подзаработаю деньжат, приеду не с пустыми руками. К лету буду дома», – вспоминала мама строки из письма брата.