Нелли Гореславская - Андрей Громыко. Ошибка мистера Нет

Поэтому неудивительно, что Октябрьскую революцию крестьянство в своем большинстве поддержало. Поддержало, надеясь на лучшую жизнь, которую увидят если и не они сами, так хотя бы их дети. В случае с семьей Громыко эти надежды оправдались полностью.

Отец Андрея прошел две войны – японскую и германскую, повидал мир и людей и частенько рассказывал ребятишкам о сражениях в степях Маньчжурии или на Юго-Западном фронте во время Первой мировой, не переставая что-то мастерить, строгать, чинить, приводить в порядок немудреные орудия крестьянского труда. Как вскользь отмечает сын Андрея Андреевича Анатолий Громыко в своей книге «В лабиринтах Кремля», его дед не только две войны прошел, он даже в Америку на заработки ездил, но богатым там не стал, только повредил руку и вернулся домой ни с чем. Так что, надо думать, кругозор у отца будущего министра иностранных дел СССР в самом деле был широкий и рассуждал он об окружающем со знанием дела. В том числе и о политике. Конечно, уже не с ребятишками, а со своими сверстниками. После трудового дня мужчины любили иногда посидеть на завалинке и обсудить то, что происходит в стране и мире, тем более что и времена тогда были не менее переломные, чем сегодня, – шли войны, менялась власть в стране, менялась жизнь людей… Говорили обо всем со знанием дела, высказывались о высоких чинах часто нелицеприятно, не стесняясь порой и крепкое словцо употребить.

Чинопочитания, благоговения перед начальством, генералами и офицерами у отца, как вспоминает Андрей Андреевич, совершенно не чувствовалось, судил он их критически – да, были боевые, храбрые офицеры, которые делили с солдатами все тяготы военной жизни, им он отдавал должное, но не мог забыть и то, как часто не хватало снарядов, оружия, боеприпасов, когда их недостаток приходилось возмещать солдатскими жизнями. Андрей Матвеевич хорошо рисовал: стоило ему взять в руки карандаш, и обступившая ребятня с восхищением смотрела, как на листе бумаги появляются, как живые, фигурки людей и животных. А как завидовал маленький Андрей красивому, четкому отцовскому почерку – у него самого буквы почему-то всегда плясали, разбегаясь в разные стороны…

Под стать отцу была и мать, такая же неутомимая труженица, без устали хлопочущая и в поле, и дома. Ольга Евгеньевна была удивительно доброй, совсем не умеющей и не желающей видеть в людях плохие черты, все у ней были хорошими. Проучившись в школе всего два года, она, тем не менее, очень любила книги, в деревне ее за это даже звали «тетя Оля-профессор».

А еще были дед Матвей и бабушка Марфа, которая тоже сердиться не умела. И если грозила шаловливому внуку пальцем, приговаривая грозно: «Ах ты, «демократ»! – то внук ее совсем не боялся, хотя она рассказывала, что этих «демократов-смутьянов» сажают в тюрьмы и ссылают в Сибирь на каторгу. Но для внука это были всего лишь бабушкины сказки. А вот дед был героем настоящим, не сказочным. Ведь во время германской, когда отца забрали на фронт – Андрей Матвеевич воевал в одной из армий Юго-Западного фронта, которым командовал генерал Брусилов, – Гомельщину, родные места Громыко, оккупировали немецкие войска. Немцы бесчинствовали вовсю – грабили города и села, отбирали и угоняли скот, а тех, кто пытался сопротивляться грабежу, избивали и даже убивали. Пришли и к Громыко за их коровой. Дед бросился на защиту кормилицы, немецкий солдат стал целиться в деда из винтовки. К счастью, в тот момент реквизированная корова упала, запутавшись в веревке, и отвлекла внимание солдат. В это время вся семья – а в доме оставались, понятное дело, лишь женщины и дети – бросилась к деду и насильно увела его от греха подальше. Деда спасли, но коровы лишились. После подобных случаев, происходивших массово, ненависть к захватчикам у населения выросла до такой степени, что люди стали объединяться в партизанские отряды и организовывать сопротивление. А немцы в ответ – жечь окрестные села.

Ребятишки, по примеру взрослых, тоже организовывали свои партизанские отряды и уходили в леса. Взрослые их, конечно, искали, ругали и даже наказывали, опасаясь беды, но толку было мало – дети все равно играли в партизан, воображая себя настоящими народными мстителями. Однажды такой «партизанский отряд», в котором был и девятилетний Андрей Громыко, засел посреди ржаного поля. Тут-то и появился вражеский кавалерийский разъезд – настоящий, не игрушечный. «Отряд» понял, что всем им пришел конец – ведь из оружия у «партизан» были только кухонные ножи. К счастью, немцы, увидев, что перед ними дети, воевать с ними не стали и ускакали своей дорогой…

К январю 1919 года Гомельщина была полностью очищена от немецких оккупантов. Андрей Андреевич Громыко, вспоминая те события, свидетелем которых был сам, считает, что преступления кайзеровских солдат того времени в Белоруссии если и уступают кому-то в жестокости, то разве что гитлеровцам. А дети еще долго играли в войну, воображая себя то Суворовыми, то Кутузовыми, наголову разбивая в этих «битвах» ненавистных вражеских оккупантов…

А еще через два с небольшим десятка лет они снова бились с тем же врагом на родной земле и опять одолели его, на сей раз по-настоящему заплатив за победу своими жизнями. Почти никто из сверстников и однофамильцев Громыко не вернулся в родную деревню с полей Великой Отечественной…

Но до того времени еще должно было пройти два десятка лет, а пока деревенские ребятишки ходили в школу, учились, помогали родителям в повседневном труде, который в деревне составляет неотъемлемую часть жизни и детей, и взрослых: работали в поле и на огородах, пасли скотину, ходили в лес за грибами и ягодами, гоняли коней в ночное…

Да, деревня наша всегда жила тяжелее и труднее, чем город с его большими магазинами, в которых можно было все купить, с его заводами и фабриками, машинами, высокими каменными домами и мощеными улицами, с электрическим освещением, театрами, потом кинотеатрами и прочими благами цивилизации, о которых деревенские жители часто и представления не имели. И потому деревня считалась отсталой, невежественной, архаичной, жителей ее «городские» нередко презрительно называли «деревенщиной». Что ж, блага цивилизации, вроде электричества или кино, позднее – телевидения и компьютера, действительно пришли в деревню намного позднее, чем в город. А куда-то так и не дошли.

Но чем деревенские ребятишки были безусловно богаче своих городских сверстников, так это природой, которая их окружала, среди которой они росли, частью которой они себя ощущали, нимало о том не задумываясь, которая щедро отдавала им свои дары и неприметно наполняла детские души чувством прекрасного, будила воображение и фантазию. Какой же мягкой была травка-муравка, по которой они с весны до поздней осени бегали босиком, какой красивой речка, в ласковых водах которой так весело было плескаться и так приятно сидеть с удочкой на бережку, дожидаясь поклевки. А уж если повезет и удастся поймать несколько рыбешек, какое счастье переполняло душу удачливого рыбака! А лес, где водились не только грибы и ягоды, но и волки и, наверно, лешие… Отправляясь с отцом в лес за дровами, маленький Андрей часто представлял, как он будет топором обороняться от серых хищников, рубя их направо и налево. К счастью, волки так ни разу и не напали, и он втайне был рад – героем быть хотелось, конечно, но все же страшновато.