Николай Долгополов - Гении разведки

Вернувшегося после Шанхая в СССР Клаузена почему-то послали в степной городок в Саратовской области. Выглядело весьма странно. В голову лезли всякие мысли: то ли трудовое воспитание-перевоспитание, то ли недоверие. Жена Анна осталась в Москве, а Макс научился управлять трактором. Для поддержания профессиональной формы открыл для местных школу радистов-любителей. Его отметили грамотой, портрет ударника труда – немца повесили на Доске почета.

Тут в Центр и пришла телеграмма из Токио, где уже работал резидент Рамзай. Зорге признавался, есть тому и документальные подтверждения, что был готов остаться в Китае хоть на всю жизнь, так ему в огромной стране нравилось. Но политическая обстановка изменилась. Глобальные угрозы исходили уже из Японии, куда в интересах дела и должен был отправиться резидент. Еще в Шанхае он увлекся изучением японской культуры, политики и всего того, что имело хоть малейшее отношение к загадочной державе, в которой любой разведке в ту пору работать было чрезвычайно сложно, однако необходимо.

Зорге просил прислать ему в Токио в качестве радиста только Клаузена, с которым он так слаженно работал в Шанхае. И резиденту Рамзаю (это оперативное имя придумал для Рихарда сам начальник военной разведки Берзин) не отказали.

Судьба Макса снова дала крутой поворот. Одного из лучших радистов советской разведки, выше него ставили только Вильяма Фишера (будущего полковника Рудольфа Абеля), ждала большая работа.

Интересно было бы узнать, пересекались ли в Шанхае, да и вообще в Китае, пути Макса Клаузена и другого мастера этой профессии – настоящего Рудольфа Иоганновича (Ивановича) Абеля, тоже работавшего в те годы в этой же части огромной страны под крышей консульства. Правда, последнее обстоятельство делает пересечение едва ли возможным, ибо легальная разведка старалась никак не соприкасаться с нелегальной, чтобы, не дай бог, не подвести, не поставить нелегалов под угрозу.

Содружество Зорге с Клаузеном еще в Китае переросло в дружбу и полное взаимопонимание, что так помогло им через несколько лет в Японии, куда Макс Клаузен прибыл специально для работы с группой Рамзая. Анна присоединилась в мужу позднее, когда Макс сумел легализоваться в закрытой для иностранцев стране. Анну все принимали за немку. В немецком клубе она устраивала благотворительные вечера и организовывала всяческие праздники, а дома помогала мужу. Когда тот работал на рации, выходила гулять с собакой. Появлялся рядом кто-то посторонний, и Анна возвращалась домой, чтобы предупредить мужа.

Иногда Анне Клаузен приходилось уезжать в опасные командировки. Возила неведомые ей документы, отснятые на пленках, в разные города. Держалась естественно, уверенно, ни разу не вызвала подозрений у таможенников и пограничников.

Свой основной источник разведывательной информации – японского журналиста Ходзуми Одзаки – Зорге приобрел еще в 1930 году в Шанхае, где Одзаки с июня 1928 года трудился собственным корреспондентом «Осака Асахи». Случайность? Ничего подобного. Разведчик моментально выделил молодого японца из множества аккредитованных в Китае коллег. Тот не отличался задиристостью, не предсказывал, как некоторые его соотечественники, что Япония вместе с Германией станет владычицей мира. Наоборот, осторожно намекал: милитаристские настроения, ставка на экспансию способны погубить Японию. Одзаки очень помог Зорге еще в самом начале их знакомства. Это о нем Зорге писал: «Он был моим первым и наиболее ценным помощником. Одзаки добывал самую полную и интересную информацию, которая когда-либо поступала ко мне из японских источников. Сразу же я близко подружился с ним».

Они поняли друг друга. И это понимание переросло в тесное сотрудничество между немцем и японцем во благо Страны Советов. Именно Одзаки предупредил Зорге: продажные китайские генералы договорились отдать Маньчжурию японцам. На это предупреждение в Москве среагировали мгновенно.

Забегая вперед заметим, что в Японии Зорге постарался побыстрее отыскать Одзаки. Это удалось сделать через связника – югославского журналиста Бранко Вукелича. Тот представлял в Токио несколько французских изданий и, заглянув весной 1934 года в редакцию «Осака Асахи», не вызвал никаких подозрений.

Одзаки искренне удивился, узнав, что Зорге в Токио. Вернувшись домой из Китая, он был уверен: его друг Рихард по-прежнему в Шанхае. Вскоре они встретились в тенистом парке маленького городка. Зорге не пришлось уговаривать Ходзуми. Он сразу согласился продолжить совместную работу.

Вернемся ненадолго в Шанхай, где далеко не всё складывалось так, как хотелось. Тут можно сетовать на то, что, отправляясь в Китай, Зорге не прошел практически никакой специальной подготовки. Разведчик учился на ходу.

Активно занимался вербовкой. Правда, этот разведывательный термин вряд ли подходит для объяснений действий Зорге. Он, скорее, старался приобретать не агентов, а друзей, способных помочь ему и Советскому Союзу. Метод убеждения был наиболее предпочтителен для Рамзая. Возможно, именно отношения полного взаимопонимания и дружбы между резидентом и его помощниками так долго спасали их от провала.

Ну как, например, можно было подкупить американскую журналистку Агнес Смедли, автора всемирно знаменитых бестселлеров. Рамзай привлек ее идеями, которые та разделяла. И в ответ Смедли, обладавшая огромным количеством самых разнообразных связей, знакомила его с людьми, определявшими политику в важнейшем регионе Азии. И, внимание, именно Агнес свела Зорге с Одзаки. Но можно ли называть писательницу разведчицей? Возможно, хотя и с натяжкой. А вот другом Зорге – точно. Смедли оказывала ряд услуг советской разведке и после окончания Второй мировой войны.

Другая сотрудница резидентуры Рамзая – Рут Кучински-Вернер вошла в историю разведки под псевдонимом «Соня». С ней Зорге тоже познакомился в Шанхае, где и началось ее многолетнее сотрудничество с советскими спецслужбами. В годы Второй мировой войны помогала знаменитому резиденту «Дора», он же Шандор Радо, добывать и переправлять ценнейшую информацию из Швейцарии в Москву. В послевоенные времена занималась атомной разведкой. «Соня» тихо скончалась уже в XXI веке в Лондоне, так и не раскрыв всех своих секретов.

Зорге фактически ни разу не дал повода для подозрений и благополучно уехал из Китая. Забегая далеко вперед напишу, что в обвинительном заключении Зорге, подготовленном японской политической полицией после его ареста в Токио, фигурировали лишь несколько человек, работавших с ним в Шанхае. Причем вина их не была никем и никак подтверждена.

Под предпоследним номером 19-м в обвинительном заключении упоминается одной строкой «“Пауль” – Римм Карл, в 1930 г. заместитель и военный консультант Р. Зорге в Китае». Расшифруем то, о чем не знали японцы. Речь идет о кадровом сотруднике военной разведки, полковнике Карле Мартыновиче Римме, который был помощником Зорге. После отзыва Рихарда на родину для последующей командировки в Японию работал в Китае еще с несколькими резидентами. Вернувшись в СССР, возглавил отделение 2-го Восточного отдела военной разведки. Судьба, как и со многими разведчиками тех лет, обошлась с ним жестоко. В декабре 1937 года Карл Римм был расстрелян. Реабилитирован в 1957-м. А в 1965-м награжден орденом Красной Звезды «за образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом мужество, смелость и отвагу».