Владимир Егоров - Курсанты

Как-то в штормовую погоду лопнул у нас грот. Мы спустили гафель с обрывками паруса, вытащили из парусной кладовки штормовой грот, разнесли и закрепили по местам галсовый угол и шкотовый на гике, прикрепили верхнюю шкаторину и углы на гафеле. Теперь нужно было фаловой верёвкой поднять гафель с парусом до места. Мы всей вахтой, человек 10, повисли на фале и стали поднимать парус. А ветер сильный, в левый борт. Парус подняли почти, но добрать его до места не получается, нашего веса не хватает. Да ещё дело ночью было. Капитан с кормы кричит в рупор: «Боцман! Ну чего вы там возитесь!» Миша перебрал уже все короткие русские выражения и всех святых – не помогает! Тогда он в бешенстве подскакивает к нам (в руке у него была свёрнутая шлагами какая-то верёвка). Миша, видимо, полностью потерял над собой контроль и замахнулся этой верёвкой на моего друга Олега Коренькова. Я успел перехватить его руку и занёс кулак для удара, но не ударил. Ребята бросили фал и в оцепенении смотрели на нас. Через секунду боцман опустил руку с верёвкой, вырвался, с силой бросил верёвку на палубу и побежал на корму к капитану.

Прошла минута, «Сириус» повернул немного влево, то есть «привёлся к ветру». Паруса немного заполоскали, и мы без труда подняли штормовой грот до места. Видимо, капитан решил, что при таком ветре парус нам не поднять, лучше немного привестись к ветру и тем самым уменьшить напор ветра на паруса.

Сделав эту работу, мы толпой спрятались за камбузом от ветра. Молча стояли в подавленном состоянии и думали, что теперь будет. Понимали, что без последствий этот случай нам не сойдёт. Курсант замахнулся на боцмана! И ударил бы, если б пришлось. Олег Кореньков хлопнул меня дружески по плечу: «Спасибо, Старик! Если дело дойдёт до драки, я буду рядом». Другие ребята тоже высказались, что не сдадут меня боцману. Никто даже не подумал, что можно пойти и пожаловаться капитану. Такое у нас не принято было.

На следующий день на нашей вахте мы сидели под фок-мачтой и ремонтировали разорванный грот. Разговаривали о том, как закончить побыстрей училище, кто где и на каких пароходах хотел бы работать. Боцмана на палубе не было видно, и мы свободно болтали за работой.

И вдруг из-за фок-мачты выходит боцман Миша. Остановился и молча смотрит на нас. Мы ожидали, что сейчас будут разборки ночного эпизода и приготовились к самому худшему. Но Миша посмотрел на нас с минуту и сказал презрительно: «Щенки вы! Ничего из вас не выйдет. Слабаки!» Повернулся и пошёл было прочь, но остановился на секунду и добавил через плечо: «Может быть, из Егорова что-то выйдет», – и ушёл.

Такого мы не ожидали. Несколько секунд мы смотрели в изумлении друг на друга и расхохотались. Ребята хлопали меня по плечам со смехом: «Вот это да! Такого комплемента ещё ни один курсант от боцмана Миши не слышал! Это как медаль за отвагу!» Я чуть не лопнул от гордости. С тех пор у нас с Мишей установились дружеские отношения. Но визуально это выражалось только в том, что при разговоре со мной он никогда не повышал голос, разговаривал как с равным и не выражался матом.

Хочется сказать несколько добрых слов об учебных парусных баркентинах, таких, как «Сириус». Эти парусники были построены сразу после войны в Финляндии в качестве репарации. То есть, как возмещение ущерба, нанесённого Советскому Союзу Финляндией, которая воевала на стороне фашистской Германии. Таких баркентин было построено 10 или 12. Помню несколько из них, на которых побывал: «Кропоткин», «Вега», «Кодор». Кроме учебных баркентин, по тому же проекту было построено для Союза штук 30 шхун. Корпуса этих шхун были построены по тем же чертежам, но парусное вооружение было более простое – гафельные или бермудские шхуны. Это значит, что на фок-мачте не было реев и прямых парусов. Паруса на всех трёх мачтах были косые. Таким парусником легче управлять, и команда может быть не такая многочисленная. Почти все эти шхуны перегнали после постройки с Балтики через Атлантику, Панамский канал и Тихий океан на наш Дальний Восток. Там пытались возродить морские парусные перевозки по снабжению прибрежных посёлков. Также суда должны были использоваться для перевозки рыбной продукции. Посчитали, что это даст большую экономию топлива.

Учебное судно баркентина «Альфа» в Ялте

Баркентина «Альфа» в Сочинском порту

Но советские моряки давно забыли к тому времени, как управляться с парусами. Поэтому они проклинали чиновников из министерства, ходили на двигателях. А для вида ставили один какой-нибудь стаксель, чтобы сделать запись в судовом журнале и получить надбавку к зарплате. В общем, эксперимент не удался.

Но как учебные суда эти баркентины вполне себя оправдали. Сделаны они были очень прочно, финны умеют строить деревянные суда. Для примера маленькая деталь: все рангоутное дерево – мачты, реи, стеньги и бушприт – были композитными. То есть не из цельного бревна, а склеены из отдельных брусков. Это очень повышает прочность. Набор корпуса (киль, шпангоуты, стрингера и т.д.) собраны из дубовых брусьев, а обшивка сосновая. Парусники эти были рассчитаны на 20 лет, но фактически прослужили по 25 лет и больше. «Сириус» после списания в 1976 году простоял ещё много лет на Малой Невке, потом у Адмиралтейской набережной в качестве ресторана. Правда, его переименовали в «Кронверк». Это произошло по решению суда, когда группа наших бывших курсантов по инициативе моего однокурсника, небезызвестного Кости Баранова, потребовала переименования. Они правильно указали властям, что нам обидно и даже оскорбительно видеть боевой парусник, на котором мы становились моряками, переделанным в ресторан под пьянку для всяких сухопутных. А каково было капитану Чечулину смотреть на это? Костя Баранов молодец был. Даже за одно это он достоин уважения.

Плавучий ресторан «Кронверк»

Баркентина «Кропоткин» в конце пути оказалась в Севастополе. Стояла в Артиллерийской бухте и использовалась как кафе. Однажды ночью внезапно загорелась и полностью сгорела. В Севастополе поговаривают, что это дело рук бывших курсантов, которые на «Кропоткине» когда-то плавали. Не стерпели такого издевательства над любимым парусником. Да сухопутные просто не понимают, что это значит для моряков.

В июле и августе на Балтике обычно хорошая погода. Помнится, был такой случай: на переходе из Выборга в Ригу мы заштилели посреди моря. Несколько дней стояла жара, ветра почти не было. Наш «Сириус» лениво шлёпал парусами и почти не двигался. Можно было, конечно, запустить двигатель, но капитан не любил этого баловства. В качестве морского опыта велел нам спустить 10-ти-вёсельный баркас, взять «Сириус» на буксир и попробовать буксировать его на вёслах. Мы попробовали. Оказалось, это очень тяжело. Всё-таки судно 45 метров длиной (с бушпритом) и, как все парусники, с большой осадкой. Ну, в общем, потренировались часок и прекратили это безобразие.