Юлиус Мадер - Тайна Хантсвилла

Нет никакого сомнения в том, что фон Браун как специалист посещал полигон для испытаний «Фау-2», находившийся в Польше вблизи эвакуированных деревень Близка и Пусткув...

На постройке экспериментальных пусковых установок в Близне использовалась группа заключенных концентрационного лагеря Пусткув (небольшой лагерь, насчитывавший примерно 2000 человек). В дальнейшем эта группа узников была уничтожена.

Стартовавшие в Близне ракеты «Фау-2» взрывались в 300 км севернее, на берегу Буга, в районе Сарнаки. Жители более 10 деревень, расположенных на территории полигона, были переселены. Дома многих из них были разрушены взрывами ракет».

Разрывы ракет должны были наблюдаться в месте падения «на живом объекте», т. е. населенном пункте. Это подтвердил в 1955 году западногерманский информационный бюллетень по ракетной технике. В нем говорилось: затем «состоялось испытание ракет на живом объекте. Обстрелу сотней ракет «А-4» подвергся населенный пункт Сарнаки, насчитывавший 1000 жителей. Ни одного прямого попадания не произошло, случайно был убит мужчина и ранена женщина, когда ракета разорвалась в 300 метрах от Сарнаки. После этого было заявлено: «Лондон, имеющий в диаметре 50 километров,– это не Сарнаки, по Лондону мы попадем»» 55. Иными словами, «технический» штаб Вернера фон Брауна хладнокровно закалькулировал уничтожение польской деревни Сарнаки и преднамеренное массовое убийство жителей Лондона.

Но еще раньше, чем эсэсовцы закончили постройку макета деревни для маскировки своего ракетного полигона, центральный штаб польских партизан в Варшаве уже хорошо знал о том, что делается здесь.

Колючая проволока и заграждения на дорогах не помешали Кукульскому выполнить задание. Пробравшись в район полигона, он поселился в домике лесника и от него узнал, что в последнее время здесь часто слышатся какие-то странные взрывы, в небо поднимаются длинные черные «сигары», которые затем меняют направление своего полета. А перед каждым таким взрывом в запретной зоне приземляется самолет, прибывающий со стороны Мьелеца.

Через два дня один из узников концлагеря сумел передать на волю записку. В ней говорилось, что эсэсовцы заставляют заключенных строить бетонные дороги, пусковые установки в результате испытаний местами потемнели и при взрыве даже издалека виден огненный хвост ракеты. Подобные запуски производились почти ежедневно.

Кукульский заметил также какие-то длинные предметы, которые ввозились в запретную зону на железнодорожных платформах. Туда прибывали и составы цистерн, покрытых толстым слоем какого-то странного инея.

Участникам польского движения Сопротивления стало ясно, что налет авиации на Пенемюнде не привел к срыву фашистских ракетных экспериментов и нацисты всеми силами стремятся достигнуть своей цели. Польские патриоты стали бдительно следить за дальнейшими действиями гитлеровских ракетчиков. Стефан Игнашак вместе с Бернардом Качмареком и Александром Пеньковским создали на месте густую сеть наблюдателей. Местным партизанским группам были даны новые задания.

Вскоре партизанам удалось подпоить одного эсэсовского унтер-штурмфюрера, и тот, расхваставшись, выболтал, что новое «чудо-оружие» имеет радиус действия 300 километров. А другой унтер-офицер административной службы за две тысячи марок (на них он собирался купить на «черном рынке» продукты для своей семьи) дал польским подпольщикам на время топографическую карту полигона. На ней были нанесены стартовые установки, монтажные мастерские, железнодорожные ветки, бараки охраны и склады. Ночью поляки сняли фотокопию этой ценной карты.

Теперь надо было лишь проследить направление полета ракет, чтобы на основе расчетов инженера Антони Коцьяна установить место предполагаемого попадания. Речь шла о районе площадью примерно в 60 квадратных километров. Ракеты исчезали обычно в северо-восточном направлении. По расчетам Коцьяна, они должны были падать в районе Сидльце, восточнее Варшавы, в излучине Буга.

Варшавский центр послал в этот район группу разведчиков. С помощью местных жителей они собрали необходимые сведения. Руководство этими поисковыми группами было поручено партизанскому командиру Ежи Хмелевскому – специалисту по вопросам авиации. Крестьяне сообщили ему, что в деревне Рейовиц, недалеко от Люблина, загадочный взрыв средь бела дня разрушил массивное здание. На следующий день, побывав в деревне, Хмелевский увидел воронку и разрушенные стены здания. Крестьяне рассказали, что вскоре после взрыва в деревню примчались два грузовика с немецкими солдатами, которые разогнали всех любопытных, сфотографировали и обмерили воронку и тщательно собрали все металлические осколки.

Итак, несмотря на принятые меры, выяснить почти ничего не удалось. Необходимо было в дальнейшем собирать все нужные варшавскому центру осколки ракет еще до прибытия немецких команд наблюдения. Партизаны привлекли к этому местное население.

Из регулярно поступавших донесений скоро стало ясно, что земли достигала в среднем только одна из десяти выпущенных ракет: большинство их взрывалось в воздухе.

Вскоре партизаны, действовавшие в районе Сарнаки, сообщили, что в деревне около Буга, всего в 130 километрах восточнее Варшавы, внезапно появились 200 немецких солдат под командой обер-лейтенанта Шредера. Гитлеровцы сравняли с землей все памятники и намогильные плиты на еврейском кладбище в Сарнаки и устроили там наблюдательный пункт, оборудованный рацией. Партизанская служба радиоперехвата установила, что гитлеровцы передают зашифрованные тексты. Не успела фашистская команда наблюдения обосноваться в деревне, как ежедневно в окрестностях стали взрываться ракеты – сначала одна, потом три, а вскоре и по четыре в день. Шло лихорадочное испытание «чудо-оружия».

Поляки не раз оказывались куда находчивее и проворнее немецких моторизованных поисковых команд. Под соломой на телегах, в рыночных корзинах крестьянок, под одеждой они, несмотря на строгий дорожный контроль, доставляли партизанам отдельные части ракет, подобранные в местах взрывов. Найди фашисты у польского патриота хоть самую мельчайшую деталь ракеты, ему грозила верная смерть. Эти части доставлялись польскому врачу Мариану Корджику приходившими к нему под видом больных партизанами. Другим звеном в этой цепи был доктор Непокуй, которого немцы назначили городским врачом Сидльце и заведующим инфекционным отделением больницы. Ему приходилось регулярно объезжать этот район по служебным делам, к тому же у него были надежные документы, выданные оккупантами. Немцы на дорожных контрольно-пропускных пунктах хорошо знали доктора в лицо и не чинили ему препятствий. Каждый раз он привозил немало составных частей ракет.