Галина Корнилова - Мои дневники: моя жизнь, моя борьба. 18-48 лет (1990-2020 годы)

Так надоело в каждом новом знакомом искать свою половинку! Примерять его как бы на себя, подойдет – не подойдет. Надоело. Буду тупо работать. Устала задумываться о будущем. Не будет у меня семьи, ну и пусть.

1998 г (26 лет)

08 января.Слава Богу, я люблю и любима.

12 января.Я познакомилась с хорошим парнем. Родственник мой нас познакомил на своем дне рождения, они вместе работают. И он такой уютный, этот парень, с ним так комфортно. Жаль только, что Серёжа (так его зовут) не богат. Совсем. Хотя и работает, и подрабатывает, то есть умеет обеспечить себя деньгами, машину купил сам, гараж кирпичный построил. Родители бедные, конечно, увы. Посмотрим, кажется, он мне подходит. Потому что время идет.

Хотя первое наше свидание официальное не состоялось, он ждал меня на одной станции метро –кольцевой, а я – на радиальной. Я посидела 15 минут, и домой поехала злая, потом подруге звонила еще, возмущалась, что он о себе вообразил, ничего не представляет из себя, а еще динамит меня! Потом он мне звонил, сказал, что ждал меня долго, я не верила, конечно, потом разобрались. Вот так. Встречаемся. Нормально. Правда, после работы, по вечерам. Особо не погулять по улице, холодно. В магазины заходим греться, на товары посмотреть тоже. Он мне печенье привозит из кокосовой стружки, вкусное. Ходим по паркам темным, и печенье едим. И я рядом с ним могу себя вести совершенно естественно, не боюсь выглядеть дурнушкой или как-то не так себя повести, я с ним могу быть самой собой, не как, например, с сербом, там я всегда боялась, как я выгляжу, как он посмотрит на меня, и тд. Это так напрягало всегда и выматывало! Нет, тут все ровно, спокойно, и именно это мне нравится. Я расслаблена, и мне комфортно с ним. И он очень остроумный, начитанный, с ним мне очень интересно, он моего уровня.

20 ноября. Взяла в детской поликлинике весы для грудничков, тяжелые, еле домой дотащила, взвешивать ребеночка своего. А то в пеленке взвешивать вообще неудобно, безмен не очень точно показывает.

1999 г (27 лет)

14 декабря. В прошлом году вышла замуж. Люблю своего мужа и свою дочку Машеньку. Я счастлива, но сильно утратила веру в страну, в народ, в Бога, даже не молюсь утром и вечером. Давно не была в церкви, все чаще жалею, что родилась в России. Особенно когда постоянно идет ржавая вода из крана, совершенно невозможно что-то приготовить, и власти города ничего не делают. Что будет дальше?

Какая я все-таки глупая – сожгла книжку со старыми записями, которые вела тоже почти ежедневно. Остался только блокнотик, но там записи обрывочные. А в большой были нормальные. Такие милые и страшные одновременно. Конечно, Серёжа не стал бы их читать, но вот Мурка…Хотя ничего криминального в них не было – одни охи и ахи, влюбленности, мечты и разочарования. Кстати, эту книжку, в которой сейчас пишу, я, стыдно сказать, спёрла с работы – из турагенства «Real Club». Ну, она там лежала месяца четыре без дела, без хозяина, мне жалко её стало. Старые записи я вела, помнится, года с 1990-го или 1991-го. Может, второе, поскольку там я описывала переворот, «путч» 1991 года. Тогда был введен комендантский час после 21.00, а я как раз поступила на истфак МГУ, на вечернее отделение, и переживала, как буду ездить в таких условиях на учёбу. Кстати, я была страшно довольна собой – еще бы, после двух лет неудачных попыток взять штурмом Историко-архивный институт,и вдруг – в МГУ! Ну, не вдруг, разумеется, а после зубрёжек учебников по истории. И после занятий с репетитором английским языком. Как мало тогда было нужно для ощущения комфорта! Поступила – и все, все проблемы позади. Я тогда еще страшно комплексовала из-за своей внешности и небогатого «обмундирования». Но это было уже не то, что в школе. Хотя в зеркало по-прежнему боялась смотреть: мне казалось, что я уродка какая-то, честное слово. А в метро не смотрела на своё отражение в окнах вагонов. По той же причине. Да я даже пошевелиться лишний раз в общественных местах боялась: мне казалось, что все сразу на меня будут смотреть и мысленно оценивать мою внешность. Поэтому я нашла идеальный способ отрешения от мира в метро – читать. Я брала с собой какие-то книжки, до третьего курса – духовные, нравоучительные, и старательно читала их всю дорогу до университета. Я вела тогда высоконравственный (серьезно) образ жизни: каждое воскресенье ходила в церковь, пела на клиросе, постилась в посты и в среду с пятницей, читала Нилуса и Новый Завет. Недавно я сказала маме, что делала это все от обилия лишнего времени и отсутствия бой-френда или компании. Конечно, это не так. Моей душе этого не хватало. Я отдыхала душой в церкви от трясучки перед семинарами или экзаменами, мне было интересно узнать, кто из наших руководителей был масоном, etc. Сейчас все по-другому. Мои мысли и вся моя сущность посвящена другому – семье. Я не стала экуменисткой и не перестала верить в Бога, как меня в том уверяет ( и обвиняет) моя странная в последнее время мама. Нет, это не то. Просто все не так уж просто. Положа руку на сердце, я скажу, что многие вещи я делала чисто из прагматических побуждений. Например, постилась. Я всегда мечтала похудеть, и пост способствовал этому. Но я действительно чувствовала поддержку Бога при поступлении в институт, при сдаче экзаменов. Это совершенно необычное ощущение: когда мысленно молишь о помощи, и вдруг тебя пронзает что-то, и ты понимаешь, что твои молитвы услышаны и тебе помогут. Честное слово, это было волшебное ощущение. Хотя я все равно не перевелась на дневное отделение, о чем просила Бога. То есть два года подряд я сдавала все сессии на «пять». Но переводиться не стала, испугавшись досдачи еще трех или четырех экзаменов в течение месяца. Это было бы действительно тяжело, поскольку я зубрила все «от корки до корки», помнила, где какая картинка, и на какой странице тот или иной заголовок. Поэтому я осталась на вечернем. И не жалею.

Вообще, я не жалею ни о чем, что было в те годы. Годы Университета – лучшие в моей жизни. Я думала только об учебе, и ни о чем больше. Точнее, я думала о том, что хорошо было бы, если бы в меня кто-нибудь влюбился, чтобы мы встречались, гуляли по Москве, целовались, он дарил бы мне цветы. Но увы, на меня никто не обращал внимания. Хотя я не была уродкой, но во мне не было раскрепощенности и шарма. Все мои попытки взять инициативу в свои руки и самой знакомиться с объектами моих симпатий ни к чему не приводили. Точнее, попытка была одна ( в Университете. Хотя еще в школе я пыталась знакомиться с ребятами, но дальше одной-двух прогулок не заходило, и все «глохло». Но об этом позже). Я приехала к матушке Апполинарии (тёте Шуре из Былова) в Москву, где она жила, за книжками о святом Сергие Радонежском. Я писала доклад (курсовую) о его роли в подготовке Куликовской битвы, а у тети Шуриного племянника Павла было много этой литературы. Дверь мне открыл другой её племянник, Сергей, тощий черномазенький хохол откуда-то с Украины (кстати, очень амбициозный тип: сейчас женился на дочери «большого» милиционера, и наверное, имеет уже большой чин). Через неделю он приехал в церковь на службу, стал ездить каждое воскресенье. Мы разговаривали, все трогательно на нас смотрели и тихонько улыбались. Я пригласила его на свидание, мы гуляли по Москве, он подарил мне гвоздичку. И все, я почувствовала, что он мне не интересен, что у него довольно невысокая интеллектуальная планка. Вот и весь роман. Это был первый курс. В нашей группе не было симпатичных ребят, да и курс ими не блистал. Был один интересный мне человек на дневном отделении, Андрей Шеске, с арийской внешностью, красивый, высокий. Я встречала его еще при поступлении в Историко-Архивный институт. Он на меня, естественно, не обращал внимания, да и мне было неохота проявлять инициативу. Позже выяснилось, что, во-первых, один глаз у него искусственный, а во-вторых, что он был из рода мужчин-пиявок. То есть такие мужчины искали специально богатых одиноких женщин, не важно, какого возраста, и окручивали их. Жили за их счет. Такие вот спонсируемые холеные самцы. Моя мама тогда вздохнула с облегчением, ведь она очень боялась, что я рано выйду замуж. Это я-то, со своим сильно запоздалым созреванием! Теперь-то, имея семью, я прекрасно понимаю её тревоги, ведь это ужасный хомут, иногда с шипами, особенно когда дети болеют. И одновременно и учиться, и заботиться о семье страшно тяжело. Тем более для меня, ведь я не люблю действовать в нескольких направлениях, особенно таких, которые требуют полной самоотдачи.