Галина Корнилова - Мои дневники: моя жизнь, моя борьба. 18-48 лет (1990-2020 годы)

Слава Богу, ко мне вернулось чувство всеобъемлющего счастья. Раньше, в детстве, иногда накатывала такая любовь ко всем, к родне и всему миру. Райское чувство. Только недавно я снова его ощутила. Каких-то 2-3 секунды, и это чувство исчезает. Почаще бы оно приходило. Так было, когда мы недавно с Сережей ехали на новом Форде нашем в Москву, музыка, машина идет просто супер, легко, ровно! И – счастье!

2003 г (31 год)

28 февраля. Завтра 1 марта 2003 года. У нас снова лазарет. Маня принесла из садика страшный грипп. Сначала у нее была температура 39,2, пришлось протирать ее водкой, так как даже клизма Анальгин+Но-Шпа не сняла температуру. А на третий день у Милы поднялась такая же температура. Это было ужасно. У меня перед глазами уже стояла картина нашего отъезда в больницу с ними обеими. И только обтирание водкой помогло. А с Милой еще сложнее, ей ведь нет даже двух лет, она не понимала, зачем я ее раздела среди ночи, и руки у меня вечно холодные (вегетатика такая, еще и от страха за Милу). И я боялась, что у Милы будут судороги от температуры и стресса. Я была в таком отчаянии!!!! Просто не высказать. Это самое ужасное, когда болеют дети. Особенно маленькие совсем. Да еще у меня и дамские дни запаздывали. Я переживала, вдруг беременность опять, вообще не в кассу. Я была в шоке. Да еще и Сережа, как всегда, заболел вместе с девочками. Опять. Он как будто тоже пытается привлечь к себе этим внимание, чтобы его тоже лечили и ухаживали за ним. Такое создается впечатление. Потому что всегда болеет с детьми. Будем, значит, без денег опять, за больничный ему мало заплатят. А тут еще и его тетка Вера Павловна намекнула, чтобы мы ей отдали хотя бы половину долга. Не знаю, как будем выкарабкиваться из долговой ямы.

Сегодня шестой день, как заболела Маня. Вроде бы температуры нет. У Милы третий день 37,1 утром, и 37,5 вечером. Я, можно сказать, трое суток качаю ее в кровати и пою песни. Всех других она прогоняет. Только маму подавай. Сегодня я хотя бы поспала, спала весь день вместе с Милой. Дамские дни пришли, слава Богу, но чувствую себя отвратительно, вся разбита, сил нет. Опять все деньги уходят на лекарства. И ведь мы Милену временно переселили в гостиную, когда Маша заболела, думали, пронесет. Но не помогло, она все равно заболела. Пойду спать. Устала, аж рука не двигается. Что бы я делала без моей мамы! Огромное ей спасибо. Она всегда поможет, успокоит. Хорошо, что она рядом со мной. Живет рядом. Только она всегда всем у нас не довольна, и давление у нее поднимается в квартире, когда приходит помогать.

1 марта. У Маши температуры нет. А у Милы снова поднималась до 38,1! Сбивала детским Парацетамолом (с упсой), и клизмочкой Анальгин 1\4 + Но-Шпа (1\4) через 40 минут после Парацетамола, в ложке таблетки толкла, разводила водой, клизмочку маленькую кипятила минут 10, чтобы продезинфицировать, набирала из ложки раствор клизмочкой и делала клизму. Что делать! Мила уснула, наконец, и вся потом стала мокрая, как мышь, когда температура пошла вниз. И я вспомнила почему-то, как мы с папой ходили в нашу больницу Семашко, там сейчас ОВИР и паспортный стол, а тогда , в моем детстве, там лежала мама с Мишей, младшим братом, ему тоже было года два, как Милене (со мной она не лежала даже в Щербинке, далеко, мне было тоже года два-три, и я заболела в яслях дезинтерией, меня она одну там бросила, и когда у меня была пневмония в годик – тоже не лежала со мной. Почему?). Ладно, я про другое. Мы с папой приходили их навещать, и мне там, в больнице, так понравилось! Детское отделение было на первом этаже, на втором – взрослое. Мама и брат сидели в игровой комнате на полу, на ковре пушистом, и смотрели телевизор вместе с другими больными детками. Комната была огромной, просторной, окна огромные, на стенах были картинки нарисованы про Колобка, кажется– вообще диковинка! Так мне там понравилось! Там было так уютно, вечер, за окном темно, а тут – ковер на полу, игрушек полно, картинки на стенках, телевизор и мама. Я даже подумала про себя тогда – вот везет же Мишке и маме, тут у них так здорово в больнице! Глупо, да. А еще папа ходил чинить там телевизор.

Интересная закономерность: как только я начинаю шебуршаться по поводу работы, искать что-то, у меня сразу же начинают болеть дети. Осенью я просила Мишку узнать у начальника, возьмут ли меня обратно секретарем туда, где я работала до декрета, – и девочки заболели. Сейчас вот я тоже пыталась узнать про работу на дому и снова через Мишу узнать про офис мой старый – и снова дети заболели! Вот такие вот дела. Милену снова переселили с кроваткой обратно к нам в комнату, тем более, что мама говорит, что у меня в квартире только одна комната в распоряжении, а гостиная – это ее комната, хоть она тут и не живет, она в доме дедовском живет на поселке, с папой. Но все равно, каждый раз нам напоминает, что это ее комната. Милена еще температурит , 37,8. Сегодня четвертый день ее болезни. Конечно, плохо, что и Сережа тоже болеет, но с ним мне проще, легче управляться с детьми, а то они мне даже в туалет не дают сходить, Маша под дверь встает и начинает кричать – Мама, выходи, и Милена тоже. Вдвоем встанут под дверь туалета, и орут, стучатся, ручку дергают. Сережа в магазин ходит, и пока сидит дома – он на подхвате, занять детей, пока я готовлю еду, и тд. Вот сейчас он возится с Маней. Старается их взбодрить вообще, покупает им куколок маленьких, мыльные пузыри, кассеты детские со сказками и стихами, чтобы болелось веселее. Молодец.

3 марта. Пятый день у Милы держится 38,2. Но сегодня, по крайней мере, она уже резвится с Машей, ожила чуть-чуть. А то была вся, как тряпочка. Вялая, тухлая, как цыпленочек больной. Врач смотрел ее второй раз приходил, вроде бы все нормально. Если завтра у Милы тоже будет такая же температура, начну уже поить ее антибиотиками.

Вспомнилось почему-то, как мы в детстве случайно наткнулись в сарае деревенском на классную железку, как раз то, что было нужно для самострелов наших, которые мы пытались сделать. А когда мы спокойно прилаживали ее к самострелу, то мимо шел наш дед Иван Егорович. И его чуть кондрашка не хватила, когда он увидел эту железку. Оказывается, это была одна из запчастей, спрятанных в разных местах, для самогонного аппарата. А мы тогда и понять не могли, почему это дед вдруг позеленел, затрясся, и чуть не поколотил нас этой железякой. Хорошо еще, что распилить мы ее не успели ножевкой, там было 5 см лишних. Вот был бы номер. Да нам все равно влетело от родителей, хотя мы, собственно, были не при чем. Просто прятать такие вещи надо получше.

А еще у нас было любимое занятие в деревне – находить на Гришиной горе (гора за нашим полем и огородами) шалаши, построенные деревенскими ребятами. Нет, мы их не рушили никогда, а просто знали, что это как бы наш трофей теперь. А они вот рушили наши шалаши. Гады.