Юрий Тимофеев - Не ходи служить в пехоту! Книга 7. Северный ветер. Возрождение

Одним из инструментов протестной мобилизации стал племенной фактор, взорвавшийся в молодёжной среде городских мигрантов – выходцев из арабских племён, экономически не приспособленных, недовольных своим маргинальным экономическим и политическим положением и обвинявших в этом правящий режим. Племенное единство, как объединяющий фактор, использовалось при создании сетевых структур оппозиции почти во всех крупных городах.

Протесты оппозиции, вдохновлённой успешными революциями в Тунисе и Египте, принимали формы шествий, которые всегда перерастали в столкновения с полицией, сопровождались актами вандализма, поджогами.

Появились первые жертвы. Сирийский Президент публично признал частичную правоту требований протестующих, лично извинился перед членами семей погибших. 29 марта правительство ушло в отставку, Асад сменил премьер-министра и 20 апреля отменил режим чрезвычайного положения, действовавший 48 лет…

То есть выполнил очень много. Но было уже поздно…

Поэтому эскалация продолжалась. И сразу же начались репрессии против «зачинщиков», очень бестолковые. Иной раз под репрессии попадали просто активные люди. Это плохо. В итоге новый виток, ещё более злобный, но более целенаправленный. И наши «партнёры» это тонко уловили. Им нужно было просто поддать кислорода в этот огонь справедливого протеста.

21 апреля неизвестными в Хомсе были зверски убиты два генерала и их семьи. За этими преступлениями в самом городе и его ближайших окрестностях последовала целая серия нападений, диверсий и убийств, совершавшихся вооружёнными боевиками. У нас действительно не было никаких данных о степени участия в этом спецслужб.

СМИ Сирии обвинили в организации зверских убийств радикальных исламистов.

Зарубежная сирийская оппозиционная организация – партия… (не пишу название на всякий случай, а вдруг запрещена) – утверждает, что офицеры были убиты наймитами режима с целью предотвратить их переход на сторону восставших. Оба генерала служили в частях, расквартированных близ Хомса.

Кроме них, подобным способом были убиты ещё минимум два солдата сирийской армии и два офицера, один из них – в ранге полковника.

Это был явный сигнал, и мы в ГОУ, в отличие от МИД, не могли его пропустить.

О чём это говорило?

В сирийском обществе армия имеет особое положение – это стрежень государства. Почему? Рядом злейший и заклятый враг – Израиль. В то время всё общество смотрело на армию. Как она себя поведёт? С кем армия? С кем этот непререкаемый авторитет? От этого зависит судьба протеста.

А в армии шли нехорошие процессы, но она была ещё управляема, офицеры могли подавить любые поползновения своих солдат.

И тут эти убийства. Убийства не простые, а с двойным дном. Почему?

1. Это очень громкие убийства. О них будет знать каждый сириец.

2. Версия о том, что это сделал Асад, служила не столько для его обвинения, сколько для того, чтобы известить сирийское общество о том, что даже в армии генералы недовольны Асадом и хотят поддержать протестующих. То есть армия с нами! Мало того, так ведь Асад, такой зверь, убил уважаемых офицеров – злейших врагов Израиля (это уже больше расчёт на младших офицеров).

Явные действия на раскол сирийской армии. А это наш Генштаб не может пропустить ни при каких обстоятельствах. Почему? И зачем нам это всё? Причём здесь вообще Генштаб нашей страны? Коротко:

1. Не будет сирийской армии – не будет Сирии.

2. Не будет Сирии – не будет России на Ближнем Востоке. На её территории будут США, Турция и, возможно, Израиль. А им это, получается, надо. Вот ведь как выходит.

3. С Ближнего Востока уйти можно, вернуться невозможно. У нас там просто не будет места. Кто нас туда пустит?

4. Для чего вообще этот Ближний Восток нам нужен? Ну хотя бы для влияния на цены нефтяные.

5. Не будет Сирии – будет газопровод из Катара в Европу. Возможно, будут нефтепроводы к сирийским портам и дальше по дну моря в Европу. А зачем тогда Европе «Газпром» или «Роснефть»? А что тогда будет в России?

6. В конце концов, это был единственный пункт материально-технического обеспечения ВМФ в Средиземном море!

Это в «крупную клетку», не углубляясь.

Несложно в этом разобраться любому человеку.

Но почему-то мои сограждане, с которыми я разделяю политические взгляды, которых называют демократами/западниками, не хотят слышать и понимать такое элементарное. Досадно, но факт. Не все, конечно. Но многие. У России есть свои интересы, и они должны соблюдаться любым политиком независимо от того, сталинист он, либерал или единоросс.

Тогда в ГОУ немногие были сторонниками «Единой России». Хотя мы на эти темы не разговаривали, я понимал, кто и каких взглядов придерживался. Мой начальник управления был сторонником «Справедливой России». Я был и оставался (тогда) сторонником партии «Яблоко», Морозов всегда голосовал за КПРФ, хоть Сталина он очень не любил. Но разные политические взгляды не мешали нам делать общее дело. Хорошо, что деятельность политических партий в армии запрещена! Возможно, для некоторых это прозвучит пафосно, но все мы, независимо от политических взглядов, были патриотами. Конечно, все понимали, что режим Башара Асада «зарвался» и «зажрался», понимали, что требования протестующих справедливые, понимали чаяния сирийцев. Вместе с тем также понимали, что ЛЮБАЯ смена режима – вред интересам России. А интересы России – это, разумеется, высшая общемировая гуманитарная ценность для нас.

Наше обоснование в докладе о том, что процессы, происходящие в Сирии, не являются эволюцией революции под названием «арабская весна», не носило какой-то там научный или теоретический характер. Писали мы об этом не для того, чтобы поставить на место мидовцев. Наши доклады всегда имели предельно практический характер, и чтобы не лезть в вопросы МИД, мы предлагали меры по поддержке сирийской армии, а не политического режима. Не спорю – немного хитрили. А что тут плохого? Обоснованно полагали, что если сейчас армия покажет свою сдержанность, ум, силу и потенциальное единство, то эту силу увидят полиция, чиновничество, деловые люди – они всегда поддержат сильного. Тогда государство устоит, наши политики через МИД и прочие структуры смогут помочь в проведении назревших давно реформ. При этом мы настаивали на том, что применение армии внутри страны против протестующих неминуемо приведёт к расколу в ней. Это страшно для любой страны, а для Сирии – смерть. Армия, в отличие от полиции и других силовых структур, является срезом общества, его составной частью и не может использоваться в правоохранительных целях внутри страны. Армия – это единство любой страны в войне с иным государством. Военнослужащие армии, по сравнению с полицией или военнослужащими, проходящими военную службу в ФСБ (например), не имеют никаких силовых прав по отношению к остальным гражданам. Вместе с тем нам был известен настрой некоторых сирийских генералов и политиков, которые хотели применить армию и решить всё одним махом. Вот это «одним махом» вообще вызывало у нас сильнейшую тревогу.