Г Дьяченко - Наследники Нестерова

В начале марта истек срок, предоставленный полку для дополнительной подготовки. Пришел приказ: перебазироваться на прифронтовой аэродром. Снова боевая страда пришла на смену учебным будням.

На Калининском фронте

Командование фронта получило данные о том, что гитлеровцы сосредоточивают в районе Чертолино значительную группу войск. Было решено нанести по ним мощный бомбоштурмовой удар. Выполнение этой задачи возложили на штурмовой полк, на аэродроме которого приземлились гвардейцы-истребители. Прикрывать штурмовиков поручили 2-й эскадрилье. К полету готовились с волнением. Для многих молодых гвардейцев это было первое боевое крещение. Истребители заблаговременно договорились со штурмовиками о плане совместных действий с момента взлета и сбора до возвращения на аэродром, уточнили боевой порядок на маршруте и над целью. Командир эскадрильи капитан Петров детально проинструктировал командиров звеньев - лейтенантов Молодчинина и Московенко.

Первыми взлетели штурмовики. Восьмерка "харрикейнов" поднялась сразу за "илами". В общем боевом порядке группа взяла курс на Чертолино. Вскоре в район Ржева улетели эскадрильи, возглавляемые майорами Тормозовым и Антоновым.

На подходе к цели две группы "мессершмиттов" попытались атаковать штурмовиков. Гвардейцы-истребители своевременно заметили врага и отрезали "мессершмиттам" путь к "илам". Завязался воздушный бой. Гитлеровцы дополнительно вызвали на помощь восьмерку "мессеров". Силы стали неравными. Против каждого краснозвездного истребителя было две, а то и три вражеские машины. Отбиваясь от двух "Ме-110", лейтенант Московенко заметил, что в хвост идущего справа "харрикейна" зашел вражеский истребитель.

- Смотри в хвосте! Противник сзади! - передал лейтенант по радио.

Но в эфире стоял такой треск и шум, что летчик не услышал предупреждения. Тогда Московенко энергичным разворотом оторвался сам, атаковал "мессершмитт", висевший в хвосте "харрикейна". Длинная очередь из всех пулеметов попала точно в цель. Из левого крыла вражеской машины потянулась белая лента. "Мессершмитт" перешел в штопор. Московенко знал о том, что гитлеровцы иногда имитируют падение, чтобы уйти от опасности. Поэтому он ввел свой самолет в пике, догнал штопорящий "Ме-110" и стрелял по нему до тех пор, пока враг не взорвался от удара о землю.

Преследование длилось несколько секунд. Но и этого промежутка времени оказалось достаточно для того, чтобы "харрикейн" на пикировании растерял весь запас высоты. Чтобы не удариться о деревья, Московенко энергичным движением взял ручку управления на себя. Истребитель медленно, словно нехотя, начал выходить из пикирования. Но земля почему-то продолжала надвигаться на самолет. Тогда Московенко еще сильнее потянул ручку на себя. В глазах потемнело. Мозг пронзила мысль: "Не успею!..".

Тяжело пришлось лейтенантам Ганчикову и Рыбалкину. Шесть "мессершмиттов" стремились зажать их истребители в клещи. Через несколько минут их осталось пять. Каждый "харрикейн" получил немало пробоин. Лейтенанты на каждую атаку врага отвечали контратакой. Им удалось сбить еще один "мессершмитт". Остальные стали осторожнее. Отражая атаку двух "Ме-110", удачной очередью сбил врага и Молодчинин. Противник начал "выдыхаться". Его атаки стали менее яростными. Штурмовики же, выполнив свою задачу, легли на обратный курс. Вскоре "илы" и сопровождавшие их "харрикейны" произвели посадку. Не вернулся на аэродром лишь Московенко.

Братья Василий и Яков Черновы, обслуживавшие самолет Московенко, с тревогой всматривались в небо. Они не хотели верить и не верили, что их командир погиб, и, напряженно вслушиваясь в каждый звук, ждали его возвращения.

- Летит! Слышишь, над лесом гудит?! - первым радостно закричал Яков, обращаясь к брату, стоявшему рядом. Все, кто был на аэродроме, увидели приближающийся истребитель. Он летел словно нехотя, из последних сил. Казалось, самолет вот-вот свалится на крыло и упадет. Но "харрикейн" благополучно приземлился. Летчик даже зарулил его на стоянку. Черновы бросились к кабине и замерли, широко раскрыв глаза.

- Помогите!.. - чуть слышно попросил летчик. Механик и моторист, бережно поддерживая Московенко, помогли ему выбраться из кабины. Лицо и бедро летчика были в крови. Фонарь кабины разбит. Рули глубины и направления повреждены. В плоскостях и фюзеляже машины зияло много пробоин.

- Как же вы только долетели?

- Как видите, долетел. А вот как вы самолет отремонтируете?

- За самолет не беспокойтесь, товарищ лейтенант: как новый будет! заверили братья Черновы. - Только бы вы были здоровы!

- Приступайте к ремонту, - распорядился летчик. - Остальное обойдется.

К самолету Московенко подъехали командир и комиссар полка. Взглянув на летчика, подполковник Юдаков коротко приказал:

- Немедленно в госпиталь!

- Разрешите после войны лечь?! - взмолился Московенко. - Рана пустяковая, в полку заживет быстро. А там я лишь закисну. Очень прошу - не отправляйте в госпиталь.

- Если врач согласится - будет по-вашему, - смягчился командир полка, с гордостью взглянув на лейтенанта.

После рабочего дня, когда были получены полные данные о результатах полета, комиссары эскадрильи Шабунин, Дранко и Саватеев собрали всех свободных летчиков и механиков, рассказали им об обстановке на фронте.

Особое внимание политработники уделили передовой роли коммунистов и комсомольцев, подвигам советских авиаторов, в частности летчиков полка в последнем полете, их взаимовыручке в бою, стремлению поддержать и умножить традиции полка.

Не забывали летчики и авиаспециалисты полка и о своих боевых друзьях, находившихся на излечении. Одних они навещали в санчасти, с другими, которые находились в тыловых госпиталях, вели переписку, держали их в курсе всех событий. Точно так же регулярно сослуживцы навещали и Московенко, оставленного в санчасти. Как-то в одно из таких посещений зашел разговор о трудностях эксплуатации английских истребителей. Как ни старался технический состав при подготовке самолетов к полетам, английские истребители - иногда как бы испытывали крепость нервов летчиков и техников. Так, на самолете лейтенанта Забегайло рассыпался главный шатун. И произошло это ЧП опять в воздухе. Летчик вынужден был выпрыгивать из горящего самолета. Из-за отказа двигателя произвели вынужденную посадку Пантюхов и Мотылёв.

- Вообще, "харитоши" плохо служат Советской России, полушутя-полусерьезно говорил Молодчинин. - На дворе весна, а им все холодно...

- Скорее бы перейти на наши самолеты! - мечтательно вставил лейтенант Гребенёв.

- Скоро перейдем, - уверенно, будто это от его воли зависело, сказал старший политрук Шабунин. И как бы обосновывая свою уверенность в сказанном, добавил: - Эвакуированные заводы уже дают новые машины.