Владимир Смирнов - Портреты замечательных людей. Книга первая

– У вас была семья?

– Мужа я похоронила до ухода в монастырь. У дочки с зятем пятеро детей, и все дети у них приёмные, своих они не дождались и стали брать из детского дома.

– Они вас навещают?

– Они были у меня три раза.

– За 17 лет?!

– А больше и не надо. Мы ведь всё-таки ушли из мира.

– Я бывал в монастырях Москвы, и часто возникало чувство, что попал на ярмарку, в торговые ряды: народ снуёт, передвигаются монахи на машинах по монастырю, я даже, грешным делом, думал, что им, бедным, некогда и помолиться в суматохе, а у вас тут словно на другой планете…

– Сейчас у нас ворота и калитка закрыты, но мы не закрыты для тех, кто хочет нас увидеть и услышать, наведываются и туристы к нам. Мне звонят из городского департамента культуры и туризма, мы договариваемся, и они приезжают два-три раза в месяц.

– Однако если нет туристов, значит, нет доходов и нет средств на содержание монастыря. Разве не так?

– У нас у всех есть свои пенсии, и мы свои деньги тратим на питание и на содержание обители. Государство нам не помогало и не помогает. Иногда оказывают помощь спонсоры. Чаще всего это одноразовая помощь. Постоянным нашим попечителем можно назвать Беломестных Любовь Леонидовну. У неё своя адвокатская контора в Москве. Это очень умный человек, знает четыре языка, ведёт международные дела. Можно ей адресовать все тёплые слова, какие есть. Она верующая, старообрядка, на службе у нас бывает вместе с нами, когда приезжает.

– А епархия материально и финансово вам помогает?

– Нет, они сами бедные.

– Кто вас окормляет?

– Окормляет нас священник Анатолий Носочков, он приезжает к нам из Ярославля на выходные и на праздники. А нашим духовным отцом является епископ Костромской и Ярославский владыка Викентий, он приезжает к нам несколько раз в год, принимает исповеди и причащает.

– Миряне ходят к вам на службы?

– Нет. У нас ведь в основном ночные службы. Такой уклад именно для монастыря. Всегда так было, есть и будет, потому что Господь придёт нас судить в два часа ночи, так сказано в Евангелии и у святых отцов. Поэтому мы начинаем службу в половине второго ночи. У нас десять лестовок, они и составляют иноческое правило. Десять лестовок – это тысяча молитв, одна молитва – один поклон.

– Поразительно! Наука, медицина утверждают, что ночью надо спать, чтобы организм отдыхал, а вы бодрствуете по ночам, годами так живёте, и при этом сохраняете работоспособность до преклонных лет. Это феномен, который надо изучать. Когда вы отдыхаете?

– С вечера немного спим и после службы отдыхаем два часа. Ночью мы молимся. Каждая из нас оставила в миру детей, внуков, за них тоже хочется помолиться, вообще за весь мир мы молимся. Каждую ночь. Потом немного отдыхаем и выполняем послушания. Летом – огород, теплицы, зимой – снег. В храме надо прибраться, всё надо в надлежащем состоянии держать.

У нас один гектар занимает огород. Мы выращиваем для себя все овощи.

– Сами управляетесь со всем?

– Со всем мы сами управляемся, конечно, с Божьей помощью. Всё сами. Правда, у нас ещё есть мой помощник, отец Михей, он старообрядец, тоже принял иночество, ему в этом году будет 84 года, но он к труду привычный.

Старообрядцы помогают иногда, по своей инициативе приезжают. Вот сейчас приехали из Пермской области муж и жена, они на недельку приехали, помогают по хозяйству, и я им очень благодарна.

– Матушка Олимпиада, просмотрел буклет, посвящённый вашему монастырю, и прочитал четверостишие, под ним значится ваше имя. Вы пишите стихи?

– Это без моего разрешения, без спроса напечатали. Я раньше писала стихи, у меня осталась тетрадь со стихами, но сейчас ничего не пишу. Чувства свои надо вкладывать в молитву.

– Осмелюсь всё-таки спросить по окончании беседы: почему вы без наперсного креста?

– Наперсный крест у меня есть, конечно, но зачем его всё время выставлять, как будто напоказ? Поэтому я надеваю крест тогда, когда это нужно.

– А когда нужно?

– На службах, на великих службах, когда приезжает к нам духовенство, а так я в молитве и в трудах. Но иноческий крест всегда на мне.

– Спасибо вам большое, матушка Олимпиада, за беседу. Пожалуйста, не забывайте меня, грешного, в своих молитвах. К Богу у молитвы ночью более короткий путь.

…Из монастыря я уходил пешком, оглянулся на обитель и поймал себя на том, что я бы даже перебрался сюда жить, где-нибудь тут поселился бы поблизости… Душа тут словно что-то приглядела для себя.

В школьные годы у меня были такие учителя, что напрочь отбили охоту к учёбе. И только в зрелом возрасте мне повезло, и я смог произнести заветные слова: учительница первая моя…

В ту пору я учился на Высших литературных курсах Литературного института имени А. М. Горького (Тверской бульвар, 25). Мы, как никто, осознавали, что «в начале было Слово». На лекциях царил почти библейский дух. Материя не может быть первичной.

И какие у нас были мудрые Учителя… Лев Иванович Скворцов, Станислав Бемович Джимбинов, Александр Сергеевич Орлов, Владимир Павлович Смирнов, Татьяна Александровна Архипова…

С Татьяной Александровной я встретился через несколько лет после окончания Высших литературных курсов и в тот раз, набравшись храбрости, признался наконец в любви. Она тихо поблагодарила.

– Спасибо, Володя…

– Расскажите немного о себе.

– Я коренная москвичка. Пусть это не выглядит сентиментально, но, едва выучившись читать, я стала мечтать о том, кем я буду работать, когда вырасту: «Я буду учительницей». Я даже играла сама с собой в «уроки», как в одиночку играют шахматисты.

Семья была обыкновенная. В бывшем доходном доме, в коммунальной квартире, одна комната. Папа, мама и я. Потом ещё маленькая сестра.

Книг в семье не было, ни одной. Газет тоже. Но была прекрасная районная, а потом прекрасная школьная библиотека. В школе я занималась с отстающими часов до трёх-четырёх. Газеты стенные выпускала и в классе, и даже в квартире. Вот из такой девочки выросла Татьяна Александровна.

На мою детскую, отроческую и юношескую девичью жизнь выпало много чего. Тут и война, и ранняя смерть мамы, и не по возрасту взрослые заботы. Голод, холод, дрова, керосин… Голод особенно тяжёл в сочетании с вездесущим холодом: из холодного дома по холодной улице в холодную школу, и то же обратно. Карточки: не потерять! Очереди многочасовые. А читать хочется. А свет опять не дают. Читала при свете коптюшки.

Несмотря ни на что, мы с сестрой обе получили высшее образование. Я окончила литфак Ленинского педагогического института, аспирантуру, хотела заниматься литературой 19 века, но, оказавшись на кафедре языкознания в Литературном институте, сразу окунулась в лингвистику. Так и пошло.