Евгений Новокшонов - Я-то? Вятский! Издание второе, исправленное и дополненное

Весной были деликатесы, найденные «Кормильцем», так я назвал среднего брата Кольку, Колю, Николая. Он приносил с лугов утиные яйца и яйца чибисов из гнезд, которые птицы еще не успели замаскировать выросшей травой и листьями кустов.

Матери некоторых моих совхозных друзей работали на кухне пионерского лагеря и иногда звали нас, всегда голодных, доесть то, что осталось от пионерской дружины. Мы съедали все в отдельной комнате рядом с комнатой для мытья посуды, и не только в пионерские праздники.

Проблемой было подойти к кухне после ужина, так как руководство запрещало посторонним оставаться на территории пионерского лагеря после отбоя.

Однажды зимой до мамы, поскольку она работала уборщицей в конторе совхоза, дошел слух, что по дороге из Костявы ( 8), возчики сена вынужденно зарезали лошадь.

Дорога в Костяву проходила по лесу и пользовалась дурной славой.

Взрослые часто говорили о волках. Эти звери таскали и съедали собак. Когда у одного из друзей исчезла собака, мы, мальчишки, зимой пошли на лыжах за конюшню в поле, чтобы посмотреть следы волчьего пиршества. Постояли, посмотрели. Шерсть, кровь и волчьи следы с вытянутыми вперед двумя когтями.

Точнее слух был таким – с лугов Костявы на трех санях, запряженных лошадьми, везли сено. Одна из лошадей оступилась и сломала ногу. Возчики приняли решение забить лошадь.

После этого они разрубили и загрузили все конское мясо и весь ливер и увезли в совхоз.

Когда мама и Коля добрались до места, то нашли только клубок кишок на снегу. Они загрузили на санки находку и направились домой.

Мама варила нам суп из конских кишок, и мы его ели. Мы ели и радовались, пока не кончилось это «мясо».

Когда мама брала меня в город, то, как правило, мы останавливались у тети Таси или у тети Лизы.

Там я не оставался голодным.

Как-то осенью я шел к нашему дому со стороны детского сада. Влево уходила дорожка к заброшенному колодцу.

Я помнил, что чуть ниже колодца росла черемуха. Решил посмотреть, а не остались ли на ней ягоды с лета? Прошел к ней через бурьян. Осмотрел. Ягод уже не было. Обобрали.

Вдруг в метрах пяти от черемухи увидел лежащую утку. Кряква лежала на животе, оттопырив левое крыло. Я продрался через бурьян к ней. Утка не шевелилась. Понял, что утка убита.

Для меня голодного эта находка была настолько велика, что мысль о том, чтобы унести её домой даже не возникала. Я был уверен, что все, кто в неё выстрелил или слышал этот выстрел, должны её искать.

На весь совхоз был только один постоянный охотник. Николай – старший сын Деветьяровых. Он бывший танкист, списанный из действующей армии из-за ранения.

У меня не было сомнений, что утка принадлежит ему.

Поднял утку и направился к дому Деветьяровых. Дом стоял возле моста на другом берегу. Я шел и думал, кого же я встречу из их семьи? Кто же ищет эту убитую Николаем утку?

Дошел до дома, никого не встретив, постучал. Открыла хозяйка дома, Мария Деветьярова, мать Николая, Виктора, Надежды и Александра.

Вручил ей утку и сказал, где её нашел, чтобы её уж не искали и ушел.

Река Чахловица, которая делит совхоз Сосновый на две части, весной в половодье становится несравнимо шире своего русла. Если летом хватало для переправы и проезда телег деревянного моста, то весной транспорт из города на левую половину совхоза, относительно течения реки, добирался через деревни Эсауловы или Чарушины. Для того, чтобы работающие жители могли переходить с одного берега на другой, летом строились ходни. Ходни это два бревна обтесанных сверху и положенных на козлы. Высота козел на каждом участке зависит от уровня воды при паводке. Уровень воды многих половодий зафиксирован, поэтому козлы, поставленные в пойме реки, летом не убирались. Готовые ходни располагались выше уровня воды на метр или чуть больше. Ходни над руслом Чахловицы были проложены из двух очень длинных бревен и закреплены железными скобами на обоих берегах к низким козлам. Поэтому при сильном ветре бревна покачивались. На всем протяжении ходней прибит поручень из жердей. Поручень – на высоте примерно одного метра. Общая длина ходней около двухсот метров.

В один из весенних дней, когда мать уехала в город, средний брат Коля и я возвращались с правого берега на левый. Коля встал на ходни первый. Я, шестилетний, встал на бревна за ним. Пошли.

Коля шел по бревнам, придерживаясь за поручень. Дошли до средины русла Чахловицы. Вдруг сзади закрякала утка. Я повернулся на кряканье, чтобы посмотреть, где утка, и сорвался с ходен. Дальше уже не помню. Было спокойно и хорошо. Даже светлый коридор был.

Кончилось это сомнительное удовольствие, когда чьи-то руки затащили меня в лодку. Меня стошнило водой. Николай Деветьяров, а это был именно он, заставил меня делать гимнастику. Показал, как ставить руки перед грудью и резко разбрасывать их по сторонам. На мне было ватное пальто, поэтому течение несло меня по поверхности. Но потерять сознание и наглотаться успел сразу после падения с ходней. Брат закричал. Охотник Николай бросил свое занятие, тренировку с чучелами уток, и бросился к лодке.

После спасения под плотным присмотром брата вернулись домой. Вернувшаяся из города мать рассказала, что привязавшаяся к ней в городе цыганка сказала, что из трех сыновей, младший, утонет.

Но я не утонул. Только месяц боялся спать без матери. Потом страх исчез. Летом я научился плавать по-собачьи.

В 1986 году в повседневной форме полковника я приехал в город Киров на торжества по случаю 30-летия после окончания 31 средней школы.

В этих торжествах принял участие и мой средний брат Николай. Откуда-то появился Виктор Деветьяров, брат моего спасителя. Разговорились. Я спросил:

– Как твой старший брат Николай?

Виктор ответил:

– Жив, здоров. Живет в городе Кирово-Чепецке.

Я предложил навестить его. Оба согласились.

Магазин. Такси.

Когда мы зашли в квартиру Николая Виктор спросил брата:

– Как ты думаешь, зачем пришел полковник?

Николай, глядя на меня, ответил:

– Наверное, полковник из военкомата?

Виктор и мой брат засмеялись. Они, перебивая друга-друга, рассказали, кто этот полковник.

Когда сели за стол я сказал:

– Давайте выпьем за здоровье моего спасителя! Спасибо тебе, что ты, как ангел хранитель, сохранил мне жизнь!

Поговорили. Я рассказал своему спасителю о семье, службе. Потом простились, и мы уехали в Киров.

Мне не было шести лет, когда старший брат Юрий научил меня читать.

В детском саду. Удивленно смотрю, стоя во втором ряду четвертым слева. 1944 год