Валентина Елисеева - С собой наедине. Записки долгожительницы

…И вот я снова в Смоленске. Мне рассказали, как друзья несли на руках через весь город гроб с Володей и как ветер трепал его светлые волосы.

Мое горе невозможно описать. Что со мной было! Вся моя первоначальная любовь вспыхнула с новой силой. Места, где мы встречались на улице, в парках, резали душу по живому. А на старом кладбище, где мы встречались каждый день (мы просто не могли жить друг без друга), его рукой на зубцах могильной ограды написано мое имя. А на другом кладбище – Володина могила с белым крестом и его школьной фотографией.

Боже, как могла я все это пережить?

Но пережила… Пережила для новой жизни, немногих радостей, многих унижений и изощренных страданий. Бог наказал меня еще непомерной живучестью…

Поступаю в Смоленский университет на физико-математическое отделение педагогического факультета.

После сдачи вступительных экзаменов мучительно размышляю, стоит ли идти учиться или лучше пойти работницей на фабрику. Под давлением отца выбираю первое. На выбор уходит время.

…Еще два года – последних – счастливой жизни…

Тогда не было телевидения, радио появлялось в редких домах в форме наушников. Главный интерес представляла сама возможность слышать информацию на большом расстоянии, независимо от программы. Реальность существования внешнего мира – других материков, мировых столиц, блеска и роскоши мировых достижений культуры, картин старинных мастеров, дворцов, храмов, морских курортов и пляжей – никто не ощущал; знали о нем абстрактно по книгам и немому черно-белому кинематографу. Энергия молодости расходовалась на учебу, чтение (городские и университетские читальные залы были полны молодежи). Общение значило неизмеримо больше, чем теперь – “вечеринки”, прогулки. Советские демонстрации по праздникам тогда еще не были постылой обузой, а использовались как повод для общения, острот, веселья, смеха.

Спорт только начинал “внедряться в массы”: создавались спортивные залы с турниками, брусьями, кольцами, стенками. В парках были зимние, иногда самодельные, катки. Спортсмены назывались физкультурниками. Они упражнялись на снарядах, некоторые занимались французской борьбой, некоторые шахматами; зимой катались на коньках, летом плавали и купались на природных (образовавшихся естественным образом) пляжах.

Парки были старинные, поэтичные, не изуродованные плакатами и аттракционами. Вечером там гуляло много молодежи, в основном группами, редко парочками; ни драк, ни хулиганства не было и в помине.

Комсомол тогда лишь приступал к захвату влияния и власти. Комсомольцами в старших классах школы и вузах были в основном дети партийных лидеров, интеллигентная молодежь их сторонилась. Как правило, повышенным интеллектом, что тогда особенно ценилось, они не отличались, но держались самоуверенно, были подозрительными и бдительными по отношению к выдающимся ученикам.

Некоторые из них, возможно, уже тогда пользовались покровительством ГПУ, которое в 1920-е годы активно интересовалось студенческой молодежью. Интеллектом в то время совершенно отчетливо обладала беспартийная, острая на язык молодежь.

Приоритетными науками у молодежи были физика, математика, астрономия. Экономические и общественные (тогда политизированные) науки презирались.

Любовь была почтительной. Юноши и девушки были друг с другом на “вы” (“тыкали” комсомольцы). Под руку на прогулках не ходили. При посещении домов общались с родителями учтиво, беседовали, часто с искренним интересом.

Такие книги, как “Яма” А. Куприна или “Санин” М. Арцыбашева вызывали интерес в основном у мужской части молодежи, со смущением и отвращением воспринимали их девушки. Однако тенденция к приземленности в этой сфере уже замечалась писателями: среди комсомола – “Без черемухи” П. Романова; среди нарождающегося пролетариата – “Виринея” Л. Сейфуллиной.

Впрочем, такая литература не была в фаворе. Много читали переводной литературы романтического направления. Любили Джека Лондона про золотоискателей, “Мартина Идена”, “Маленькую хозяйку большого дома”, знали наизусть стихи Есенина, “передовые” увлекались Маяковским.

Так было в Смоленске. Наверное, и так было в других старинных русских городах, в которых еще сохранилась интеллигенция.

1927 год. Физико-математический факультет Смоленского университета, переделанный недавно в физико-технический факультет Педагогического института. На первом курсе – лекция по педологии – науке, пропагандируемой Бухариным (в целях перековки человеческого существа в идеальную рабочую машину – строителя коммунизма). Профессор излагает теорию Фрейда. Все ново, интересно, солено. Аудитория набита битком, пришли студенты с других курсов и факультетов.

На последней, длиной, узкой и неудобной парте сидит элита.

Лавниканис Владимир Иванович , 1908 г. Социальное положение – сын царского офицера; занятие – студент; средства существования – частные уроки. Живет с бабушкой, которая находится на его иждивении. Внешность: высокого роста, атлетического телосложения, черты лица свидетельствуют о литовских предках, когда-то властвующих над Смоленском. Голова крупная, острижена “под первый номер”, лоб высокий и широкий, рот довольно большой с нетолстыми губами, зубы мелкие, выдающийся подбородок, большие, очень красивые глаза зелено-серого цвета. Общее впечатление необычности, красоты, силы, серьезности, чистоты. Много читает, много знает, умен.

Дзерович Сергей Евгеньевич , 1908 г. Социальное положение – сын дежурного генерала Добровольческой армии Деникина; занятие – студент; средства существования – на иждивении матери (служащей) и отца (эмигранта), присылающего из Парижа доллары от имени какой-то тетки; находится под неусыпным наблюдением ГПУ, где он раз в неделю отмечается. Внешность: невысокого роста, подвижный, шатен, короткостриженый, лицо удлиненное, прямой нос, высокий красивый лоб, на щеках постоянный румянец, губы красные, подбородок не скошенный, но и не выдающийся. Глаза темно-карие, чрезвычайно живые; блещет остроумием. Любит шахматы. Во всех обстоятельствах прежде всего замечает смешное. Много знает, остроумен необычайно. Пожалуй, ему бы нужно быть на факультете журналистики, но… не в то время.

Леонов Леонид , 1911 г. Социальное положение – крестьянин; средства существования – почти никаких, помощник профессора математики; холостяк, одинокий; привлек внимание выдающимся математическим талантом и нищетой, помощь из деревни мизерная. Внешность: высокий, тонкий, очень бледный блондин; мелкие правильные черты лица; непропорционально большой лоб и широкий череп; молчалив, реагирует на остроты, речь крестьянская.