Дмитрий Киселёв - Бухта Тихая. 30 лет нетихой жизни

Г.Я.Седов в начале 1910-х гг. Из открытых источников

Комиссия, в состав которой входили такие ветераны полярных исследований, как доктор Александр фон Бунге и будущий «Верховный правитель России» капитан 2 ранга Александр Колчак, признала предложенный Седовым план достижения полюса неосуществимым. 7Тем не менее, в распоряжении последнего были два мощных рычага – подогреваемый приближающимся 300-летием династии Романовых общественный энтузиазм и лоббистские усилия влиятельных членов

Государственной Думы III созыва. Сам император вошел в число донаторов экспедиции, пожертвовав 10000 рублей из личных средств. Поначалу Седов рассчитывал, что его организационные расходы не превысят 70000 рублей, однако смета росла, а собранные средства так и не смогли покрыть ее полностью. Седов, в 1903 г. наблюдавший отправление из Архангельска прекрасно оснащенного Энтони Фиалы, был весьма удручен своим собственным положением. В дополнение к финансовым проблемам, корпус приобретенной для экспедиции промысловой шхуны «Святой Фока» пропускал воду, места для всего экспедиционного снаряжения на борту не хватало, а шкипер и несколько членов экипажа покинули команду уже после старта. Хотя отправление «Святого Фоки» задержалось более чем на месяц и лучшее время для плавания к ЗФИ было упущено, Седов уже не мог испытывать терпения спонсоров и покинул Архангельск. 8В то время сентябрьское плавание в северную часть Баренцева моря по прямой казалось немыслимым делом. Седов проложил курс вдоль западного побережья Новой Земли, однако его надеждам на прибрежную полынью не суждено было оправдаться. В конце сентября 1912 г., на 76º северной широты, экспедиция встретила непреодолимый лед и встала на вынужденную зимовку у полуострова Панкратьева – почти в 600 милях от места назначения. 9

Одиннадцать месяцев минуло, прежде чем «Святой Фока» (к тому времени ставший «Михаилом Сувориным» в честь главного спонсора экспедиции) смог продолжить плавание. Когда в сентябре 1913 г. экспедиция наконец достигла Земли Франца-Иосифа, отставание от первоначального графика составляло ровно год, а в угольных ямах судна почти не оставалось топлива. Ища способ обеспечить работу машины, седовцы высадились на мысе Флора, однако от макаровского угля не осталось и следа: бедствующая экспедиция Фиалы, а следом за ней и случайные зверобои опустошили склад подчистую. Сжигая в топке запасной рангоут, парусину и жир добытых моржей, «Суворин» прошел проливом Британский Канал до широты мыса Чадс-Хед на о. Земля Георга (80º47» с.ш.), где встретил сплошной ранний лед. Попытка пробиться в восточную часть архипелага провалилась по той же причине, после чего Седов вернулся к о. Гукера. Погожим днем 19 сентября 1913 г. шхуна обогнула о. Скотт-Келти и вошла в бухту, за 18 лет до того открытую Фредериком Джексоном [3] Здесь и далее на страницах пролога все даты событий экспедиции Г.Я.Седова приведены по новому календарному стилю. . Высадившись, Седов поднялся на высокую береговую террасу и определил координаты астрономического пункта: 80°19´с.ш. и 52°48´в. д. Позднее эта точка была отмечена 3-метровым деревянным крестом – старейшим из сохранившихся вещественных памятников российского присутствия на Земле Франца-Иосифа.

«Михаил Суворин» в б. Тихая, зима 1913–1914 гг. Фото Н. В.Пинегина (из открытых источников)

Место стоянки экспедиционного судна у берегов Новой Земли было названо Седовым бухтой Святого Фоки. В сентябре 1913 г. ясные дни уходящего полярного лета подсказали ему имя нового зимовочного пункта – бухта Тихая. Новый план исследователя был прост: пережить в Тихой полярную ночь и на собаках добраться до острова Рудольфа. Вопреки всему, Седов продолжал надеяться, что оставленные итальянцами и американцами припасы помогут ему хотя бы выступить в направлении полюса. Между тем солнце окончательно скрылось за горизонтом и на борту «Суворина» потянулась однообразная и весьма тяжелая жизнь. 10

Если во время первой зимовки на Новой Земле члены экспедиции активно исследовали ее северный остров, то во время второй полярной ночи недостаток продовольствия, снаряжения и топлива запер команду в холодных помещениях судна. Для экономии тепла всех перевели в кормовую часть «Суворина», где в железной печи дважды в день сжигалось все, что можно было снять со шхуны без ущерба для ее плавучести. Положение усугублялось тем, что рано установившийся снежный покров надежно укрыл и без того редкий на островах плавник. Скудный рацион питания старались дополнить охотничьими трофеями, для этого самые сильные и активные зимовщики – Седов, Пинегин, ветеринар Павел Кушаков и физик Владимир Визе – делали регулярные вылазки в окрестности Тихой. В течение зимы 1913–1914 гг. Седов и Пинегин совершили несколько дальних походов по островам Гукера и Скотт-Келти. Отвечавший за научную программу Визе по несколько часов в день снимал показания метеоприборов и производил магнитные наблюдения в небольшом иглу на берегу бухты. Большинство членов экспедиции, даже больные, сохраняли бодрое расположение духа.

В октябре 1913 г. седовцам удалось добыть трех белых медведей, однако в дальнейшем наученные горьким опытом звери начали обходить людскую стоянку. На охоту приходилось уходить все дальше и дальше. Седов приказал увеличить выдачу сушеных овощей, что сразу же помогло большинству его наиболее ослабевших подчиненных. Сам Седов упорно отказывался употреблять такое проверенное антицинготное средство, как кровь добытых животных. Результат не заставил себя ждать: начальник стал обнаруживать все более явственные симптомы заболевания. Преодолевая слабость, кровоточивость десен и ломоту в ногах, он продолжал упорно готовиться к весеннему переходу на о. Рудольфа. Гидрограф поставил на кон завоеванную годами упорного труда репутацию и не желал отступать. В конце января 1914 г. Седов попросил Пинегина сопровождать его до бухты Теплиц с дополнительным провиантом на случай отсутствия такового на стоянках иностранцев. Когда художник, знавший Седова с 1909 г., попытался мягко указать на самоубийственный характер планируемого похода, начальник оборвал его словами: «Я верю в свою звезду!» Не только Пинегин, но и прочие члены комсостава экспедиции не разделяли этой веры. 11

15 февраля 1914 г. Седов покинул судно, сопровождаемый матросами Александром Пустошным и Григорием Линником. Как выяснилось накануне, составить вспомогательную партию было невозможно – для этого просто не было здоровых людей. Рано утром Пинегин вручил Седову письмо, в котором просил начальника отложить поход до выздоровления. Седов отмел это предложение, сославшись на свою ответственность перед памятью предшественников и указав на крепость своих спутников-матросов. Тем не менее, в своей прощальной речи Седов дал выход наполнявшей его горечи: «Совсем не состояние здоровья беспокоит меня больше всего, а другое: выступление без тех средств, на какие я рассчитывал. Сегодня для нас и для России великий день. Разве с таким снаряжением нужно идти к полюсу? Разве с таким снаряжением рассчитывал я достичь его? Вместо восьмидесяти собак у нас только двадцать, одежда износилась, провиант истощен работами на Новой Земле, и сами мы не так крепки здоровьем, как нужно». Вскоре после этого Седов навсегда покинул корабль, оставив бразды правления экспедицией в руках доктора Павла Кушакова. В его отсутствие команда понесла первую тяжелую утрату: 14 марта скончался болевший с Нового года машинист «Суворина», латыш Иван (Янис) Зандер. Товарищи похоронили его рядом с астропунктом Седова, с трудом выкопав могилу глубиной около 70 см и завалив тело грудой тяжелых камней. Строгий лютеранский крест высотой 120 см увенчал первую могилу в истории бухты Тихая.