Николай Карташов - Маресьев

Вскоре колеса поезда уже мерно отстукивали по накатанным рельсам марши долгих дорог. В такт колесам слегка вздрагивали вагоны. В числе многих сотен комсомольцев-добровольцев Маресьев ехал строить город на далеком Амуре. Путь предстоял далекий, многосуточный, практически через всю страну. Сначала до Хабаровска, а оттуда – до места назначения по реке.

Решение о возведении в тамошнем краю города военно-промышленного назначения было принято руководством страны в целях защиты дальневосточных рубежей Советского Союза от внешних врагов. Это место, в районе села Пермское, выбрали исходя из географического положения, поскольку Владивосток, Хабаровск, Николаевск-на-Амуре и Благовещенск либо располагались недалеко от государственной границы, либо были уязвимы для нападения со стороны морской акватории. Новый город должен был стать оборонным центром Дальнего Востока и поставлять Родине военные самолеты и подводные лодки.

В паровозной дымке растаяли тихий и милый его сердцу Камышин, пропахший запахами сосен и древесного спирта лесопильный завод, огромная серебристо-синяя скатерть Волги. Поезд, протяжно покрикивая на небольших полустанках, все дальше и дальше увозил Алексея от родных мест. Навстречу бежали широкие степи, стройные шеренги лесов, серые громады гор и округлые сопки…

После двадцати с лишним суток пути эшелон, в котором ехал Маресьев с новыми товарищами, благополучно прибыл в Хабаровск. В столице дальневосточного края добровольцам дали два дня отдыха, отвели в баню. И снова в дорогу, теперь уже по реке. Впереди нашего героя ждала романтика неизведанного…

Пароход под названием «Клара Цеткин», щедро выплеснув своими пузатыми бортами крутые свинцовые волны на берег, пришвартовался к большому дощатому пирсу. Тут же с судна по трапу длинной змейкой начали сходить пассажиры с котомками, узлами, деревянными чемоданами. Берег, заставленный множеством больших и маленьких ящиков, поддонами с кирпичом, цементом, штабелями бревен и бочек, заполнили парни и девушки в фуфайках, куртках, шинелях… Людское половодье забурлило, взволновалось.

Маресьев, как и его попутчики, с интересом рассматривал окрестности. Неподалеку от берега, где еще недавно находилось нанайское стойбище Дзёмги, теперь виднелись корпуса строящегося авиационного завода и длинные коробки деревянных бараков. Неожиданно с высоты сложенных горой ящиков донесся громкий голос:

– Комсомольцы! Не каждому дано совершить в жизни дело, остающееся в веках. Вам дано это счастье: вы оденете в гранит обрывистые берега Амура, зальете асфальтом широкие проспекты, построите завод…

Речь с импровизированной трибуны держал сам начальник строительства авиазавода К. Д. Кузнецов. Заканчивая свое пафосное выступление, оратор, вдохнув воздуха, во всю силу выпалил в рупор:

– Уррра!

– Урр-ааа! – дружно подхватили его клич сотни голосов.

И тут же эти голоса запели песню, которая перекатным эхом покатилась по реке и сквозь вековые сосны и кедры:

– Это есть наш последний и решительный бой…

Настрой у всех был боевой, парни и девушки рвались в дело. Большая партия комсомольцев, в составе которой приехал Маресьев на берег Амура, была не первой по счету после начала строительства города. Первая же группа численностью около тысячи человек здесь высадилась 10 мая 1932 года. Непосредственно на «Авиастрой», впоследствии завод № 126, 26 мая того же года прибыло 1839 человек. За два года первостроители сделали немало. Но работы было еще непочатый край. С избытком хватало и трудностей.

Несмотря на то, что новый город заложили примерно на одной широте с Белгородом и Воронежем, климат здесь был отнюдь не как в средней полосе. Его климатические характеристики – прямой аналог Крайнему Северу. Зимой – свирепейшие ветры, колючие метели и трескучие морозы ниже –40°, а летом – палящая жара в сочетании с высокой влажностью и нашествием полчищ гнуса.

Суровая природа вкупе с тяжелыми бытовыми условиями, скудным и однообразным питанием, нехваткой техники, транспорта и инструментов тормозили темпы строительства оборонного предприятия. Как свидетельствуют документы, из-за недостатка витаминов многие работавшие на стройке заболевали цингой, умирали. «Каждый день от болезни умирало 10–15 человек, – вспоминал впоследствии один из первостроителей И. Я. Вилинов. – Сначала делали гробы, а потом не стали делать. Стали хоронить как в братских могилах – по несколько человек».

Были также допущены и серьезные просчеты в строительстве. Когда первый отряд приступил к рытью котлована для закладки фундамента главного корпуса завода, местные жители предупреждали строителей о том, что данный участок часто затапливается. Что вскоре и произошло. Во время осеннего паводка разгулявшийся Амур залил котлован, взлетно-посадочную полосу строящегося аэродрома, а также частично уничтожил складированные строительные материалы. После случившегося руководство стройки вынуждено было изменить проект. Новую заводскую площадку и взлетно-посадочную полосу перенесли на более возвышенное место и на расстояние пяти километров.

Все вышеперечисленные факторы привели к оттоку рабочей силы с объектов. По состоянию на 1 апреля 1934 года из 2500 комсомольцев, приехавших на строительство, в наличии было 460 человек, остальные умерли или разными способами покинули стройку. Так что прибытие Маресьева и сотен его сверстников на берег Амура было как нельзя кстати. И песня, которую они пели про решительный бой, тоже была к месту.

В штабе стройки авиационного завода кадровик задал Алексею стандартный вопрос:

– Профессию имеешь?

– Токарь я. ФЗУ окончил. Моторы также знаю, был мотористом-дизелистом, – ответил он.

– Токари и мотористы нам пригодятся, но сейчас позарез нужны лесорубы и разнорабочие. Вот как нужны! – особо подчеркнул кадровик и быстро, словно шашкой, резанул ладонью вдоль своей шеи.

Продолжил:

– Топор держать умеешь? Комсомольску требуется лес. Потом устроим тебя по специальности. А сейчас организуется бригада для заготовки леса в тайге. Жилья там нет. Так что решай…

– Я согласен, записывайте, – последовал его ответ. – Когда выезжать?

В тот же день бригада, получив по буханке хлеба и по банке тушенки на четверых, на лодках переправилась через Амур и к ночи прибыла на Пиванский лесоучасток, расположенный рядом с бывшим нанайским селением Пиван.

Новоиспеченные лесорубы сразу развели костер, соорудили из бревен времянку… Переночевав, с утра, как только солнце вскарабкалось на пустынное небо, принялись за работу. Стройка ждала лесоматериал. И ничего что пила поперечная выдавалась на четыре человека, а топор – на два… Громко, словно близкие раскаты грома, застучали топоры, зажужжали шмелиным роем пилы.