Борис Гончаров - Вариант сублимации Книга 1

Так вот, находясь в жёлтом цвете, посылаю это…

Но с 31-го на 1-е – в творческой командировке, в женском монастыре, при исполнении, поэтому – ни-ни.

Аминь.

Элегия в прозе

31. 18:37. Е. Здравствуйте, Саша!

Не буду даже мысленно заходить в указаннную «избу», а сразу перенесусь к монастырской избе, хотя мое линейное мышление подсказывает, что шанс появления там С2Н5ОН не больше, чем 12 % (что подтверждают производители с Украины), и подниму бокал «за дефис», с сожалением вспоминая, что моя любимая собачка – эрдельтерьер Мэгги, была недавно задавлена в деревне пьяным трактористом, поэтому дама и не смогла стать дамой, приятной во всех отношениях, но и просто приятная дама после «монастырской избы» не сможет увидеть «сладкие сны и светлые грёзы», т. к. она отягощена маниакально-депрессивным психозом, при котором смертельно опасен алкоголь и ещё более – икра, особенно лососевая, но и ей (не икре), а не только персонажу Житинского, «странно и сладко об этом думать».

Даже без помощи аналитического отдела могу догадаться, что мое поздравление будет получено только 1 января, поэтому – С НАСТУПИВШИМ НОВЫМ ГОДОМ! БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ, СЧАСТЛИВЫ И ЛЮБИМЫ!

Январь

01. Вечер. А.

Начало Нового года. «Именины сердца».

Как Маша – через дупло с Дубровским – Вы общаетесь со мной посредством Паутины. Там же своей «линейностью» и презентовали мне своё эссе об икре – источнике холестерина, вине – источнике мудрости, «снах» и «грёзах» – источнике счастья.

Так вот, обнаружив сюрприз от Вас, почувствовал эти самые «именины». С прошлого года не лицезрел Ваших экзерсисов. Но меня, в отличие, например, от Манилова, грызёт мысль, что если бы не мой демарш о приятной даме, Вас бы там не стояло.

Вы – о друге человека, искренне сочувствую Вам, а эрдельтерьера жалею. Мой Кешка (Иннокентий) – помесь болонки и терьера, погиб не так быстро, как Ваш Мэгги: провалился в соседский погреб, пробыл там долго без еды, питья и света, а через некоторое время после обнаружения ещё и клещом был укушен. Принятые меры оттянули печальный исход, но не отменили.

Могу повторить по поводу Вашего причитания о любви к собачке, что любить можно только человека, но никак не вино, икру или – даже – собачку.

Катя, если Вы под украинским подразумеваете крымское, то это вкусное и приличное вино. Попробуйте Коктебель, Кокур Сурож, Мускат Прасковейский (первый очень похож на второй, но несколько скромнее в цене), это всё – белое, я обычно покупаю красное.

В новогоднем пожелании Вашем – мне: «быть любимым» – это Вы себя имеете в виду (а по иному – не логично, и вообще: как можно за других говорить без полномочий)? В «Персидских песнях» Шаляпина:

– О, если б навеки так было.

У него замечательна и Элегия (Массне-Галле), и Сомнение (Глинки-Кукольника). Кстати, ведь у Шаляпина собственно не было сильного голоса (такого, как у Максима Дормидонтовича Михайлова, например), но был «окрашен», имел запоминающийся тембр, это был замечательный голос, другого такого нет (отчасти – у Гансовского в замечательном рассказе «Голос», но то – придуманная фантастика, а у Шаляпина настолько реальность, что, когда в Италии клака задумала сорвать его выступление, а Шаляпин вышел на сцену в роли Мефистофиля, эта клака сделала жест против чёрта – настолько образ был силён).

Мне жаль, что Вы не усваиваете Житинского своим: «не могу делать то, что не могу себе представить». Мне жаль, что Вы думаете вслед за Мандельштамом буквально: «там – я любить не мог, здесь – я любить боюсь…». Однако, сообразите – Мандельштам некоторым образом – мальчик, в отличие от Вас. А Кристин (Ваш прототип) была как бы влюблена в одного, как бы собиралась замуж за другого, как бы была изнасилована третьим, и вроде бы полюбила четвёртого – священника. А Вы говорите – линейность.

01. 22.50. Е.

Добрый вечер! У Вас новая фотография, хорошая…тоже опасаюсь красивых М.

Я ничего не меняла и не убирала, кроме Ваших восторгов по поводу моей фотографии, но это из скромности, чтобы не завидовали (не волнуйтесь, я сохранила Ваши комментарии). Сегодня день такой, гости потоком, одни сменяют других, плохо соображаю уже, чтобы писать. Тем более – Вам. Итак счет 1:0 в Вашу пользу (уже не один раз посмеялась над собой). Но «рядом» с Вами всё время ощущаю какую-то ущербность. Не представляю женщину рядом с Вами. Трудно соответствовать.

02. А.

«Восторги» о «даме с горностаем» – не совсем мои. Это – Бернардо Беллинчионе.

Традиционно считается, что моделью картины Леонардо была любовница миланского герцога Лодовико Сфорца по прозвищу Иль Моро – Чечилия Галлерани. Упомянутый поэт, увидев портрет синьоры Чечилии, написал сонет (приведённый мной), опубликованный через год после его смерти.

Специалисты описывают картину и её символику так.

Лоб девушки перехвачен тонкой фероньеркой, на голове у неё прозрачный чепчик, закреплённый под подбородком. На её шее ожерелье из тёмного жемчуга, окаймляющее шею и спускающееся второй, длинной, петлёй на грудь, где оно визуально теряется на фоне квадратного выреза платья. Чечилия Галлерани изображена в повороте головы чуть в сторону, что, несмотря на сильный наклон головы к левому плечу, смотрится весьма естественно. Это впечатление дополняют мягкие и нежные черты незрелого лица (ей 17 лет тогда), обрамлённого гладко уложенными под подбородок волосами. Строгость причёски и отведённый в сторону от зрителя взгляд создают ощущение неяркого, сдержанного образа, во внешности Чечилии чувствуется какая-то незаконченность, что придаёт ей своеобразное очарование. На портрете Чечилия поворачивается налево, словно прислушиваясь к кому-то невидимому (это впервые отметил поэт Бернардо Беллинчионе). Такой портрет в три четверти был одним из изобретений Леонардо.

«В портрете синьоры Чечилии Галлерани плечи развернуты таким образом, что совершенно понятно, насколько их движение зависит от положения рук и поворота головы. Если плечи двинутся далее, повернется и голова, однако в согласии с правилом контрапоста в противоположную сторону. Отроческая по своим пропорциям и худобе кисть синьоры Чечилии сложена ковшиком и средние фаланги пальцев раздвинуты: ковшиком огорожен прижавшийся в испуге к плоской груди синьоры зверек – белая куница, каких держат в домах ради развлечения. Изображение куницы истолковывается двояко – как символ девственности и как символ власти. Первое сюда не подходит – остается второе: куница может стать горностаем, а Лодовико Моро – герцогом Миланским».

Считается, что возможно, это самая красивая картина Леонардо да Винчи. Основание – оригинальность позы, яркая выразительность, которая как бы устанавливает символические отношения между аристократическим лицом женщины и геральдическим знаком зверька. Этой картиной Леонардо да Винчи начинает традицию портретов пятнадцатого века: дается уже не профиль модели, как на медали, а трехчетвертное изображение, типичное для бюстов. В нём присутствует естественность, фиксация одного мгновения, похожая на кадры в ленте кинематографа.