Максим Артемьев - Гэкачеписты

Кремль еще при Андропове попытался раскручивать дела о коррупции, связанные с предыдущим руководством. Был арестован зять Брежнева – Юрий Михайлович Чурбанов, являвшийся первым заместителем министра внутренних дел Николая Анисимовича Щелокова, которого, в свою очередь, сняли с работы и исключили из партии, доведя до самоубийства.

На узбекском деле «поднялись» честолюбивые следователи Генпрокуратуры Тельман Хоренович Гдлян и Николай Вениаминович Иванов. Сперва официальные СМИ всячески расхваливали их работу, но затем, когда они стали фабриковать дела, их отстранили от расследования, Гдлян и Иванов обратились за поддержкой в прессу, пошли в политику и стали на время настоящими народными героями, в защиту которых проходили демонстрации. Их избрали народными депутатами, считая, что честным следователям не дает работать коррумпированная верхушка. Они же, в свою очередь, распространяли информацию о взяточничестве высших чинов государства, в том числе Егора Лигачева. Все это негативно отражалось на и так уже донельзя испорченном имидже перестроечной власти.

Настоящим «политическим Чернобылем» стал карабахский конфликт, разразившийся в феврале 1988 года и ставший возможным только потому, что националисты почувствовали, что при Горбачеве смогут безнаказанно проповедовать сепаратистские идеи и собирать под свои знамена народ. Конфликт быстро перерос в настоящую войну с кровавыми погромами, изгнанием сотен тысяч людей по национальному признаку. Однако Горбачев не предпринимал никаких решительных мер по пресечению хаоса и убийств. Более всего генеральный секретарь переживал за свой имидж миротворца. Запоздалые же шаги с привлечением армии, как в Баку в январе 1990 года или как в самом Карабахе в 1991-м в рамках операции «Кольцо», не приносили результата, зато дискредитировали и центральную власть и Горбачева лично.

Несмотря на негативный опыт Карабаха, показавший, к чему приводит в незрелом политически обществе, неспособном к самоограничению, свободное обсуждение радикальных идей и политическая активность (то, что не допустил Дэн Сяопин в Китае в 1989-м, разогнав митингующих на площади Тяньаньмэнь, спасши, таким образом, страну от страшных потрясений), Горбачев решил идти на резкие политические реформы, ибо его страх перед аппаратом был сильнее иных опасений. Он считал, что таким образом сможет создать широкое движение своих сторонников в поддержку перестройки, которую, де, партработники саботируют.

Но помимо национальных проблем постепенно вводимая свобода политической деятельности привела к еще одному неприятному для Горбачева последствию – расколу внутри номенклатуры. И инициатором этого раскола стал его выдвиженец на пост первого секретаря Московского городского комитета (МГК) КПСС – Борис Николаевич Ельцин.

Он родился в 1931-м, в один год с Горбачевым. Но в отличие от него вырос в промышленном городе на Северном Урале – Березниках, ныне Пермской, а тогда – Молотовской области. В 1949-м приехал в Свердловск учиться в Уральском политехническом институте им. С. М. Кирова на строителя. По окончании института 13 лет отработал по специальности, дойдя до должности директора домостроительного комбината. С 1968 года – на партийной работе – завотделом обкома, секретарь и с 1976-го – первый секретарь Свердловского областного комитета КПСС, одного из важнейших и крупнейших в стране. Как видим, карьера Ельцина отличалась от горбачевской тем, что в аппарат он попал сравнительно поздно. Горбачев обогнал его, но в целом они принадлежали к одному поколению брежневских первых секретарей.

В апреле 1985 года волевого и решительного Ельцина – с подачи Лигачева и, разумеется, при согласии Горбачева – перевели в Москву заведующим отделом строительства ЦК КПСС, а вскоре сделали и секретарем ЦК. В декабре 1985-го наступил важнейший этап биографии Ельцина – он становится первым секретарем МГК КПСС, после XXVII съезда избирается кандидатом в члены политбюро.

На посту главы столичного горкома он выполняет задачу Горбачева – чистит Москву от гришинских кадров, усердствуя по части разгона потенциально нелояльных. Уже с первых шагов он привлекает внимание прессы и общественности, выступая непривычно откровенно. Распечатки стенограмм его выступлений начинают ходить по стране. Он приобретает имидж наиболее яркого из перестройщиков. Однако, как и у Горбачева в масштабах страны, у Ельцина ничего не получается в плане улучшения положения дел в Москве. Кроме того, он вступает в конфликт с Егором Лигачевым, не желая слушаться де-факто второго секретаря ЦК.

Ельцин обладал звериным чутьем власти и изменения политической конъюнктуры. Типичный первый секретарь эпохи «застоя», причем из числа наиболее грубых и самодуристых, мгновенно преобразил свой образ, почувствовав, что сейчас будет востребован другой типаж. Он, впрочем, оставался таким же властным и непререкаемым, но на публике играл иную роль – искреннего борца за перемены, противника льгот и привилегий, которыми беззастенчиво пользовался всю предыдущую жизнь, да и сейчас не собирался от них отказываться. Ельцин пару раз проехал в троллейбусе, записался в районную поликлинику, чтобы больше ни там, ни здесь не показываться. Но народу, не знавшему, что такое популизм, такие действия казались чудом.

Ельцин также понял, что в нынешних условиях может сыграть вопреки прежним правилам, учинить публичный скандал, выйти на открытую ссору с Горбачевым – он потеряет нечто в настоящем, но уже в скором будущем сможет с лихвой отыграть, так как времена меняются, политика становится все более публичной, и все важнее оказывается поддержка общества, а не аппарата. Иными словами, Ельцин первым осознал, что перестройка – это всерьез и надолго, и первым начал играть по ее правилам.

На октябрьском пленуме ЦК 1987 года Борис Ельцин выступил с критикой руководства партии и подал в отставку с поста первого секретаря Московского горкома, таким образом ловко сняв с себя ответственность за все провалы в столице. Ельцина в итоге убрали с должности, но оставили в высших рядах номенклатуры, предоставив пост первого заместителя председателя Госстроя СССР – в ранге министра. Времена наступили вегетарианские. С поста в Госстрое Борис Николаевич – при помощи своих помощников, таких как Михаил Никифорович Полторанин, ставший, когда Ельцин возглавлял столичную парторганизацию, главным редактором «Московской правды» – провел успешную кампанию по избранию себя делегатом на XIX конференцию КПСС в 1988 году (формат, возвращенный Горбачевым из небытия, с 1941 года партконференций не проводилось), где выступил уже боевито с требованием о своей «реабилитации» (после октябрьского пленума он в тактических целях каялся) и в глазах общественного мнения предстал олицетворением альтернативы нерешительному Горбачеву, который все более ассоциировался с консерваторами. На Арбате, ставшем уголком свободы слова, продавались значки «Егор, ты не прав!» и «Борис, ты прав!» – отголоски споров на партконференции.