Эндрю Мортон - Диана. The Crown

Позже он пригласил меня в Коуз, на остров Уайт, на «Британию», его яхту, где у него было много старых друзей. Я была напугана, а они все крутились вокруг меня.

Я чувствовала себя очень странно; разумеется, пошли слухи.

Я колебалась, а позже уехала к своей сестре Джейн в Балморал, где Роберт Феллоуз, муж Джейн, служил помощником личного секретаря королевы. Я была в ужасе, потому что еще никогда не бывала в Балморале и хотела все сделать правильно. Ожидание оказалось страшнее действительности. Все хорошо, стоит только пересечь порог. У меня была нормальная односпальная кровать! Просто должна об этом сказать. Сейчас у меня двуспальная кровать, но она служит односпальной. Я всегда сама упаковывала и распаковывала свои вещи. Сейчас, конечно, я этого не делаю – нет времени. Но меня всегда возмущало, что [принц] Чарльз постоянно берет с собой двадцать две единицы ручной клади. Не говоря уже об остальном. У меня всегда четыре или пять. Даже неловко.

Я оставалась в замке из-за внимания прессы. Все посчитали это хорошей идеей. Мистер и миссис Паркер-Боулз были там все время моего визита. Среди них я была самой младшей. Чарльз звонил мне и спрашивал: «Не хочешь пойти прогуляться, отправиться на пикник?» На что я отвечала: «Да, пожалуйста», – и думала, что все просто замечательно.

Вот так все и развивалось, а позже за это ухватилась пресса. В нашей квартире стало просто невыносимо, но три мои соседки были замечательные, звездочки, невероятно преданные. В Сандрингеме мне хотелось, чтобы принц Чарльз поторопился и разобрался со всем. Королева была сыта по горло происходящим. Он написал мне из Клостерса, а позже позвонил и сказал: «У меня к тебе очень серьезный вопрос». Женская интуиция подсказала мне, в чем дело. Всю ночь я просидела с девочками, повторяя: «Господи, что мне делать?»

К тому моменту я уже поняла, что рядом был кто-то еще. Я слишком часто останавливалась в поместье Болехайд у семьи Паркер-Боулз и не могла понять, почему она [Камилла] продолжает мне повторять: «Не заставляй его это делать, не надо». Она так много знала о том, чем он занимается в одиночку, и о том, чем мы занимались наедине друг с другом… В конце концов мне удалось во всем разобраться и сделать правильные выводы, а люди готовы были обсудить все со мной.

Как бы то ни было, на следующий день я поехала в Виндзор и прибыла около 5 часов. Он усадил меня и сказал: «Я так скучал по тебе». Но с его стороны никогда не было никаких прикосновений. Это было необычно, но мне не с чем было сравнивать, потому что я раньше не встречалась с парнями. Я всегда держалась от них подальше и думала, что от них одни проблемы, и не могла справиться с эмоциями, была очень взвинчена. Во всяком случае, он произнес: «Ты выйдешь за меня замуж?», и я засмеялась. Помню, как подумала: «Это ведь шутка». Ответила ему: «Ага, хорошо», – и засмеялась. Он был чрезвычайно серьезен. Сказал: «Ты должна понимать, что однажды станешь королевой». И внутренний голос подсказал мне: «Ты не будешь королевой, но тебя ждет трудная роль». Тогда я подумала – ладно, поэтому ответила согласием. Я сказала: «Я так сильно тебя люблю, я так сильно тебя люблю». Он ответил: «Что бы любовь ни значила». Тогда он сказал именно это. Тогда я думала, что все это здорово! Я думала, что он это серьезно! Он побежал наверх и позвонил своей матери.

В своей невероятной наивности я полагала, что он безумно влюблен в меня, как это и выглядело, но, если припомнить, у него всегда был какой-то одурманенный взгляд, который не был искренним: «Кто эта девушка, она совсем непохожа?» Но он не мог этого осознать, потому что тоже был крайне неопытен в этих вопросах. Для меня же это было похоже на чувство долга, в самом деле – иди и помогай людям.

Я вернулась в квартиру и села на свою кровать. «Девочки, угадайте что?» Они сказали: «Он сделал тебе предложение. Что ты ответила?» – «Да, пожалуйста». Они закричали и разрыдались, а потом мы поехали кататься по Лондону с нашей тайной. Родителям я позвонила на следующее утро. Папа был в восторге и сказал: «Замечательно». Мама тоже была в восторге. Помню, как рассказала своему брату, а он переспросил: «За кого?»

После этого через два дня я уехала в Австралию на три недели, чтобы привести мысли в порядок, вместе с мамой составить списки и прочее. Это была полная катастрофа, потому что я тосковала по нему, а он ни разу мне не позвонил. «Очень странно», – думала я. Когда бы я ему ни звонила, его не было на месте, а он никогда не перезванивал. Я подумала: «Ладно». Я просто была великодушна: «Он очень занят одним, другим и третьим». Я вернулась из Австралии, кто-то постучал в мою дверь – кто-то из его секретарей с букетом цветов, и я знала, что они не от Чарльза, потому что там не было записки. Просто в канцелярии принца был кто-то очень тактичный.

Мы влюблялись друг в друга постепенно. Без излишней драматичности. И в одно мгновение все прошло.

Постепенно давление усиливалось, пресса пристально отслеживала каждый мой шаг. Я понимала, что это их работа, но люди не осознавали, что все время держали меня под пристальным наблюдением. Они сняли квартиру напротив, на Олд-Бромптон-роуд, там располагалась библиотека, окна которой выходили на мою спальню, что было некрасиво по отношению к девочкам. Я не могла отключить телефон: вдруг ночью кто-то из их семьи заболеет. Газетчики звонили мне в два часа ночи – они просто сочиняли очередную статью: «Могу ли я подтвердить это или опровергнуть?»

Однажды в Балморале я увидела представителей прессы, поэтому сказала Чарльзу: «Мне стоит отойти в сторону, потому что тебе не нужны осложнения». Поэтому я ушла. И шла долго-долго, до самого берега реки, пряталась за деревом добрых полчаса, пока Чарльз, очевидно, много жаловался и ловил рыбу. Вместо того чтобы светить лицом, я придумала взять пудреницу, чтобы взглянуть на них.

Я провалила первый экзамен по вождению, но сдала во второй раз. Я всегда следила за тем, чтобы успеть проскочить, когда на светофоре загорался красный, пока журналисты были вынуждены стоять. Иногда я ездила на велосипеде. Они везде преследовали меня. Мы говорим не о паре газетчиков – их было около тридцати. Бабушка сказала: «Может, возьмешь мою машину на выходные? Они продолжают следить за вашим метро». И я одолжила ее серебристый «гольф».

Однажды мне пришлось выбираться из Колхерн-Корта, чтобы поехать к нему [принцу Чарльзу] в Броудлендс. Поэтому мы сняли простыни с моей кровати, и я вылезла с чемоданом из окна кухни, которое выходило в переулок. Вот таким окружным путем.

Я всегда была вежливой, неизменно любезной. Никогда не была грубой, не повышала голос. Я рыдала, как ребенок, запертый в комнате. Я просто не могла с этим справиться. Я плакала, потому что ни Чарльз, ни пресс-служба дворца не поддерживали меня. Они лишь сказали: «Ты сама по себе». Тогда я подумала: «Ладно».