Михаил Казаковцев - Притяжение митрополита Хрисанфа

Одна из наших насельниц вспоминает, как будучи еще мирянкой после торжественной Литургии в Великорецком, завидев архиерейскую машину, помчалась со всех ног, надеясь успеть получить благословение. Когда она поняла, что опоздала, решила сбавить темп. Но вдруг, к ее удивлению, машина остановилась. Владыка приоткрыл окно и благословил паломницу.

Накануне болезни Владыки Матушка разговаривала с ним по телефону. Расставались доброжелательно и тепло. Как оказалось, навсегда. Потом были долгие месяцы больниц. И вот 4 января 2011 года его не стало.

Печальный Успенский собор, люди идут прощаться. А ночью у надгробной плиты мы читаем Псалтирь. За окнами белый снег покрывает пеленой дорожки. в храме печально теплятся лампадки. А в ушах звучит неповторимый голос Владыки: «Призри с небесе, Боже, и виждь. И посети виноград сей, егоже насади десница Твоя».

Вечная ему память!

Митрополит Хрисанф навсегда останется в моей памяти архипастырем, человеком, духовным отцом, который смог сохранить и передать новому поколению духовенства и прихожан бесценный опыт гонимой, но непобежденной Церкви. Опыт живой, твердой и милосердной веры. Опыт любви и предельного внимания к каждому человеку, которого Христос призвал в церковную ограду. Вся его жизнь был служением, исполненным многих трудностей и испытаний. Но это служение не тяготило владыку. Напротив, оно вдохновляло и окрыляло, наполняло его жизнь смыслом и радостью. Владыка Хрисанф не «работал в церкви», а поистине жил Церковью. Неслучайно, наставляя молодых священников, владыка говорил: «Чтобы чего-то добиться, этим надо жить!»

При этом при всей его огромной работоспособности, деятельном и требовательном характере, владыка никогда не ставил «церковных дел» выше любви. И сам являл пример отеческой любви к епархиальным служащим, клирикам, прихожанам, благотворителям, интеллигенции и простым людям. Многие сегодня вспоминают, как он входил в храм, по-отечески благословляя всех прихожан. Также и, приезжая в епархию, владыка принимал всех, без какой-либо записи, как говорится до последнего, и только тогда покидал рабочий кабинет. С кем-то он беседовал час и более – значит, столько было нужно. Он помнил имена, семьи, заботы и радости многих людей – от губернатора до простой бабушки. Владыка говорил: «Я принял вас в свое сердце». И это были не слова, а подлинный дар Христовой любви. И наше общение с ним также было даром свыше.

Вечная память нашему дорогому владыке митрополиту Хрисанфу!

Сегодня некоторые люди ругают «перестройку» и Горбачева. Хотя может быть стоит ругать не «перестройку», которая для миллионов людей открыла новые возможности, а себя – за то, как и для чего мы их использовали.

Ведь, если бы не «перестройка», то вряд ли наша страна в 1988 году так широко отметила 1000-летие Крещения Руси – юбилей, благодаря которому миллионы людей не только вспомнили о Русской Православной Церкви, но и впервые переступили порог храма, приняли Крещение, осознали себя христианами, начали жить во Христе, впервые прочитали Евангелие и Жития святых. Как, помнится, я прочитал Житие преподобного Сергия Радонежского, впервые изданное массовым тиражом именно в годы «перестройки», и был поражен подлинной зрелостью мыслей, поступков и жизни этого святого, рядом с которым разом поблекли, потускнели многие идолы советской эпохи.

Если бы не «перестройка», вряд ли на своем жизненном пути я встретил бы митрополита Хрисанфа, а, встретив, не пошел бы за ним, и в моей жизни не было бы лет, проведенных рядом с этим удивительным человеком и архипастырем, которого всем, кто знал его, сегодня так не хватает.

Мне посчастливилось работать, служить, находиться рядом с владыкой Хрисанфом в течение десяти лет и не раз быть свидетелем его зрелого отношения к жизни, в основе которого лежало смиренное понимание того, что ни он сам, ни окружающие его люди не совершенны. Как не раз говорил владыка: «Идеал один – Христос. Поэтому, кто хочет иметь друга, должен научиться ему многое прощать».

По этой причине владыка всегда с настороженностью относился к разного рода умникам, отличникам, медалистам и прочим перфекционистам, убежденным, что все люди всё должны делать идеально, и не понимающим, что люди на это не способны, а целью и смыслом жизни является не успех, а любовь. Он говорил, что «лучше ошибиться в любви, чем в ненависти». В том смысле, что лучше доверять человеку и быть обманутым, хотя это больно, чем изначально не доверять и ждать, когда человек оступится.

По этой причине, владыка Хрисанф на дух не переносил фарисейства, в основе которого – все тоже пренебрежение любовью. Каждый раз, когда кто-то из священников отращивал длинную бороду, начинал говорить слишком длинные проповеди, без конца поучать прихожан и заставлять их даже в магазин ходить крестными ходами, владыка брал этого пастыря на заметку и вразумлял. Помню, как однажды, узнав, что проповеди одного из настоятелей сельских храмов продолжаются час и более, владыка развел руками и, искреннее недоумевая, с улыбкой спросил: «Ума не приложу, о чем он может так долго говорить? Да и было бы кому. Всех бабушек, наверное, уже своими речами замучил». О таких он говорил: «Есть люди, которые сами не живут и не дают жить другим, а ты живи сам и дай жить другому». Не в том смысле, что позволь человеку творить, что попало, а в смысле – не требуй от него невозможного, а требуй только то, что делаешь сам, а чего сам не делаешь – не требуй и от других.

В другой раз митрополит Хрисанф поразил меня признанием, что уже давно не делит людей на верующих и неверующих. «Как же так, владыка? – переспросил я его. – Ведь вы – из верующей семьи и в церкви с самого детства!». «Вот именно поэтому и не делю», – кротко, но серьезно ответил владыка и улыбнулся, словно намекая, – «И ты когда-нибудь тоже это поймешь».

Я думаю, что в основе этого мнения пожилого и многое повидавшего архипастыря лежало смиренное преклонение перед тайной жизни, понимание того, что ее нельзя заменить или подменить никакой деятельностью, в том числе культовой, религиозной. Поэтому важно не то, как ты называешься – «верующим» или «неверующим», а кем являешься, что знает только Бог, и ты однажды это также узнаешь. От Бога. Когда придет твое время. А пока оно не пришло, «живи сам и дай жить другим».