Александр Куланов - Елена Феррари

Товарищи! Вы защищаете свои права, вы защищаете власть Советов, в которых находятся ваши же братья рабочие! Какие же разговоры тут могут быть. Все слова лишни (так в документе. – А. К. ).

Всякий, кто может носить оружие, пусть берет винтовку и идет с нами на фронт. Колебаний быть не может. Кто не с нами, тот против нас!» [73] Воронин Л. Б. Эдуард Багрицкий. М., 2018 (Жизнь замечательных людей). С. 64–70.

Трудно сказать, насколько оригинальным и сугубо одесским был этот текст, но опора на экономические стимулы в идеологическом призыве бросается в глаза, а уж мечта о свободном ввозе-вывозе товаров и вовсе навевает воспоминания о черноморских пикейных жилетах, равно как и евангелистский лозунг «Кто не с нами, тот против нас!». В любом случае теперь, на примере Багрицкого, мы примерно можем представить, чем занималась в отряде специалист по политработе Люся Голубовская и какими могли быть первые тексты, вышедшие из-под ее революционного пера. И не только в виде агитационной прозы.

Мы не знаем, писала ли Люся Голубовская стихи до прихода отряда в Одессу, но точно знаем, что их писал Эдуард Багрицкий. Более того, известно, что и свои агитки время от времени он создавал в стихотворной форме. Они не вошли ни в один из его поэтических сборников по понятным причинам: сложно оценить достоинства, которых нет. Тем не менее для самого Багрицкого подобные воззвания на долгое время стали источником существования, а для Ольги Федоровны Голубовской образцом работы хотя и молодого, но уже признанного – в узких одесских кругах – поэта. Вот одно из таких политически выдержанных творений:

Вопрос влияния партизанских виршей Багрицкого на раннее творчество Елены Феррари остается открытым и существует вне рамок нашего исследования. Само по себе наличие факта совместного существования в крайне замкнутом коллективе небольшой воинской части (да еще в одном микроскопическом ее подразделении) должен навести на размышления о том, насколько самостоятельна могла быть в начале своего литературного пути наша героиня, каких внутренних усилий стоило ей отойти от агитационно-штампованных воззваний в стиле ее признанного коллеги и как повлияли на формирование ее художественного вкуса последующие изменения обстановки, условий жизни семьи Ревзиных – Голубовских. Сам Багрицкий позже писал: «Я еще не понимал прелести использования собственной биографии. Гомерические образы, вычитанные из книг, окружили меня. Я еще не был во времени – я только служил ему. Я боялся слов, созданных современностью, они казались мне чуждыми поэтическому лексикону – они звучали фальшиво и ненужно. Потом я почувствовал провал – очень уж мое творчество отъединилось от времени. Два или три года я не писал совсем. Я был культурником, лектором, газетчиком – всем чем угодно – лишь бы услышать голос времени и по мере сил вогнать в свои стихи. Я понял, что вся мировая литература ничто в сравнении с биографией свидетеля и участника революции» [75] Загребельный М. П. Эдуард Багрицкий. Харьков, 2012 (Знаменитые украинцы) // https://litlife.club/books/212573/read?page=1. . Нельзя будет не вспомнить это признание, этот анализ истоков собственного творчества и вдохновения, когда мы будем читать стихи Елены Феррари. Ей тоже понадобятся силы и время, чтобы прийти к идее о том, что не может быть литературы за пределами собственного опыта, что всё, что кроме – фальшиво. И если первые ее стихи, за малым исключением, похожи на «образы, вычитанные из книг», то позже, в свой итальянский период, Елена Феррари вернется как раз к своему опыту, к своим впечатлениям. Впрочем…

Исследователи биографии Эдуарда Багрицкого не раз подчеркивали, что, несмотря на постоянное обращение к теме «шатания по окопам», «вмерзания в кронштадтский лед» и прочих естественных для войны тягот и лишений военной службы, больной астмой и туберкулезом поэт-агитатор сам никогда ничего подобного не испытывал, редко выходя в мир из теплушки, в которой размещался агитационный отдел отряда, а затем и регулярной части, в которую его в очередной раз переформировали уже в июле 1919 года. Похожая ситуация могла сложиться и со страдающей туберкулезом Ольгой Федоровной Ревзиной-Голубовской. У нас как нет ни единого документального доказательства участия Ольги в боях Гражданской войны – именно в боях, в качестве рядового бойца, державшего в руках винтовку и ходившего в атаку или сдерживавшего кавалерийские лавы деникинцев, так нет и никаких документов, опровергающих это. Опираясь на скудные имеющиеся данные, мы можем говорить только о том, что какое-то время в период службы в отряде имени М. А. Бакунина Ольга Федоровна служила сестрой милосердия, а далее полностью посвятила себя и свои проклевывавшиеся навыки и таланты делу агитации и пропаганды.

В июне отряд имени ВЦИК отвели в тыл, и началось его очередное переформирование – в регулярную часть Красной армии. Что в это время происходило с нашими героями, до конца неясно. Владимир Воля вроде бы стал командиром 1-й бригады 3-й Украинской дивизии 13-й армии. Во всяком случае, 3-я Украинская дивизия третьего формирования была создана в июле, как раз когда прекратил свое существование отряд ВЦИК. Далее в канонической версии событий указывается, что «с июля по сентябрь он (В. Ф. Воля. – А. К. ) – начальник и военный комиссар штаба кавалерийской дивизии 14-й армии, выполнял отдельные поручения в тылу врангелевских войск» [76] Лота В. И. Указ. соч. С. 43. . Это снова вызывает некоторые вопросы.

Дело в том, что в июле 1919 года войска генерала Петра Николаевича Врангеля взяли Царицын (ныне Волгоград), а 14-я армия красных вела тяжелые оборонительные и контрпартизанские бои (против войск батьки Махно) в районе Донбасса и Екатеринослава. Кавалерийская дивизия в составе этой армии нам известна одна: 8-я дивизия червонного казачества, но, к сожалению, ни среди ее командиров, ни среди начальников штаба и военных комиссаров Владимир Воля никогда не числился [77] Червоное казачество: 1918–1923: Сборник материалов по истории червоного казачества / Вступ. ст. Г. И. Петровского. Харьков, 1923. . В любом случае не вполне понятно, каким образом начальник штаба кавалерийской дивизии мог бы оставить ее в разгар боев, для того чтобы выполнять «отдельные поручения в тылу врангелевских войск на Черном море, где им была захвачена неприятельская шхуна с грузом и пленными» [78] Алексеев М. А., Колпакиди А. И., Кочик В. Я. Энциклопедия военной разведки: 1918–1945 гг. С. 200–201. .