Керри Роусон - Дочь серийного убийцы. Моя история страха, боли и преодоления

По утрам я стояла в коридоре и наблюдала за тем, как папа брился в ванной. Временами он вдруг неожиданно сбривал усы или отращивал бороду. Когда я была маленькой, то думала: куда это ушел отец?

Я знала, что, когда глаза отца становились цвета весенней травы, я могла усесться рядом с ним и задать ему миллиард вопросов. Правда, насколько я себя помню, с ним были свои сложности. Когда глаза папы темнели, словно в них бушевала буря, стоило держаться от него подальше и ждать, пока он снова станет самим собой.

Сложно было предсказать, какой папа приедет домой после работы, кто вел белый грузовик с красной лестницей и значком ADT. Когда папа был угрюмым и резким, не стоило болтать глупости, а лучше – вообще помалкивать. После того как отца арестовали, мама сказала: «Когда папа был рядом, иногда казалось, что мы будто по скорлупе ходили».

Мама знала, как спокойно выпроводить папу: «Я уберу со стола. Почему бы тебе не заняться делами во дворе? Или выгулять Пятнашку? На этих выходных обещают хорошую погоду, можно пойти на рыбалку».

Еще в раннем возрасте я поняла, что если выпроводить отца из дома, то он сразу расправляет плечи, исчезает его загнанный взгляд. Он просто снова становится папой .

Когда мне было три года, отец устроил в моей угловой спальне теплицу. Зимой я помогала ему выбирать семена растений в каталоге Burpee, а весной мы ставили горшки для рассады мятного цвета под флуоресцентные лампы. Он установил лампы поменьше над навесом, а я стояла на деревянной лестнице у входа, пытаясь разглядеть, что успело прорасти.

По мере того как отцовский огород продолжал разрастаться в одной части двора, в другой он наметил построить домик на дереве. Вскоре на четырех столбиках из красного дерева появилась платформа. Мы, дети, были просто вне себя от ожидания, когда папа добавит окна и дверь. Стены домика стали достаточно высокими, такими, что даже папа внутри помещался. Тогда он приделал сверху покатую черепичную крышу, подставил ко входу лестницу и передал домик нам с братом.

По воскресеньям я часто просилась поехать с папой в магазин стройматериалов Payless Cashways. Там я слонялась вдоль стеллажей с инструментами, разными приспособлениями и лесоматериалом, от которого шел приятный запах. Папа выбирал то, что ему было нужно, клал все в багажник и привязывал к нему красный флаг. Затем мы возвращались домой и приступали к работе.

Май 1982 года

Когда мне почти исполнилось четыре, бабушка и дедушка с папиной стороны, Билл и Доротея, приехали на золотистом автомобиле Oldsmobile Cutlass Supreme, к которому был прицеплен небольшой желто-белый трейлер. В серый предрассветный час мы загрузили вещи в багажник и направились на юг.

Мы заехали в Техасский парк Goose Island, чтобы посмотреть на знаменитое Большое Дерево – массивный дуб, чьи ветви простирались до самого неба. Мы тогда еще скормили местным чайкам бабушкины хрустяшки Chess Mix.

Затем в порту Аранзас мы сели на паром до острова Падре и провели несколько дней на пляже. Папа начертил на песке поздравительную открытку для мамы, а нам он помог построить замки и подобрать самые подходящие ракушки для них. Я завизжала, когда волна накрыла наши творения и смыла их в океан.

Однажды утром папа случайно наткнулся на физалию и вернулся к трейлеру, прыгая и крича, с ярко-фиолетовой отметиной на ноге. Я захихикала от папиных криков.

Побережье с той волшебной поездки отпечаталось у меня в сердце, но я тогда была еще такой маленькой, что потом все расспрашивала маму: «А правда, что мы ездили смотреть Большое Дерево, кормили чаек и провели несколько дней на пляже?» На что она отвечала: «Ты что, не помнишь?»

Пока брат был в школе, я отправлялась с мамой в церковь, где она работала секретарем на полставки. Иногда по дороге туда мы видели дедушку Билла, который махал рукой, проезжая на газонокосилке по их земле, расположенной напротив полей. Я любила играть у белого сарая, к ограде всегда подходили лошади, которых можно было погладить, а рядом лежали старые доски, с которыми играть было опасно.

По воскресеньям мама пела в церковном хоре, а папа помогал рассаживать прихожан. Пока мама с папой были заняты на службе, мы с братом сидели с нашими бабушками и дедушками на скамье. Я обычно сидела между моими бабушками. Меня наряжали в оборчатые платья с кружевной юбкой. Я была такой непоседой, что шоркала по полу своими туфельками Mary Jane, но меня старались чем-нибудь занять. Бабушка Доротея угощала меня желтой жвачкой Juicy Fruit, а бабушка Айлин давала мне зеленый карандаш из гольф-клуба Echo Hill, чтобы я порисовала на рекламной листовке. Дедушка Палмер меня смешил, а дедушка Билл нас иногда водил на бранч в кафе Furr.

Воскресенье за воскресеньем я сидела и предавалась своим мечтаниям, глядя в церковные витражные окна. Мечтала пройти через хвойные деревья, покачивающиеся на ветру. Но если я слишком баловалась и мешалась, папа тащил меня из церкви и усаживал в наш «Шевроле». Кожаные сиденья автомобиля летом сильно нагревались и были липкими. Папа немного ослаблял узел галстука, закатывал рукава и читал воскресное издание своего любимого журнала Eagle.

Мама качала головой и спрашивал: «Ты можешь хотя бы по воскресеньям вести себя как леди?»

Я просто отвечала: «Не-а».

Тогда папа говорил с гордостью: «Это мой сорванец».

Отец совершил три убийства после того, как я родилась. Даже сейчас у меня в голове не укладывается та жизнь и тот папа, которого я знала, и тот другой человек.

После своего ареста папа рассказывал, что он научился разделять две стороны своей личности – это был его метод разделения светлого и темного. С момента, когда правда нам открылась, я пыталась мыслями цепляться за того человека, которого я знала, за наши любимые места, но правда в том, что он продолжал причинять зло и разрушать чужие семьи и в то же время жить и заботиться о своей семье.

Апрель 1985 года

В апреле 1985 года отец убил Марин Хедж, вдову и чью-то бабушку. Она жила на нашей улице, мы с мамой часто здоровались с ней, когда шли к бабушке с дедушкой.

Миссис Хедж исчезла в грозовую ночь. Когда я узнала, что ее ищет полиция, то испугалась. Мне было шесть лет, и в ту ночь дома были только мы с мамой – откуда мне было знать, были ли мы в безопасности?

Через пять дней к нашему дому подошел полицейский. Он опрашивал людей в окрестности и заглянул задать пару вопросов маме. Мой страх стал еще острее, когда тело миссис Хедж нашли в сельской местности неделю спустя – ее задушили. Не помню, как я об этом узнала, будучи такой маленькой. Наверное, услышала обрывки новостей или разговоры взрослых. Папа тогда мне сказал: «Не бойся, мы в безопасности».

Несколько недель спустя после того, как нашли тело миссис Хедж, я лазила по соснам возле церкви. Мама тогда на меня накричала: «Спускайся, пока руку не сломала!»