Анатолий Уткин - Черчилль. Полная биография. «Я легко довольствуюсь самым лучшим»

Тем временем, волею вначале малозначительных событий Черчилль получил возможность быть замеченным. На северо-западной границе Индии, там, где британская империя смыкалась с русской и китайской, кочующие местные племена атаковали британские посты и для их усмирения была организована Малакандская военная группа. Черчилль стал связным офицером главнокомандующего. Известность Черчиллю принесли не демонстративное гарцевание под пулями, а статьи, опубликованные в Лондоне.

Корреспондент писал свои репортажи, не зная какой отклик они вызовут в Англии, но он уже решил создать на их основе книгу. “История Малакандского отряда” вышла в Лондоне весной 1898 года. Самым неприятным для Черчилля отзывом прессы был комментарий в “Атенеуме”, который подал книгу как “словно написанную пером Дизраэли, но выправленную сумасшедшим редактором”. Другие комментарии была более благожелательными, большинство сравнивала его с отцом, что было, безусловно, лестно. “Таймс” отметила “силу прямого обращения, сдержанность, чувство юмора”, демонстрируемое молодым автором. “Спектейтор” отметил “проницательную аргументацию”. А профессиональный военный “Журнал всех родов войск” назвал книгу “превосходной работой” и рекомендовал ее для чтения офицерам.

В высшей степени лестным для Черчилля был отзыв наследника престола. “ Не могу удержаться, чтобы не написать несколько строк поздравления по поводу успеха вашей книги! Я прочитал ее с величайшим возможным интересом и считаю описания и язык превосходными. Все читают эту книгу и я слышу сплошные похвалы… У вас впереди еще много времени, и вам нужно после службы в армии добавить к своему имени титул “член парламента”.

Перед Черчиллем сал вопрос, следует ли продолжать военную службу. Армия, в которой служил Уинстон Черчилль, производила впечатление в основном своей блистательной униформой. На континенте – в Европе создавались вооруженные формирования нового типа, готовые к колоссальным по интенсивности и масштабности сражениям. Англичане же благодушествовали в сени славы Ватерлоо. Когда Бисмарка спросили, что он будет делать, если британская армия высадится в Пруссии, мэтр европейской политики ответил : “Я пошлю полицейского и он ее арестует”. В то время как в европейских армиях уже давно существовали деления на корпус, дивизии и бригады, в Англии армия по старинке строилась вокруг элитарных полков – гусар и драгун, завоевавших свою славу много лет назад. В армии Британской империи насчитывался 31 кавалерийский полк, гордившийся давностью своего происхождения – почти все они были основаны в 16-17 веках. Их командиры предпочитали не заглядывать в скучные книги немецких военных теоретиков. Джентльмен не должен быть слишком серьезен.

Когда Крупп начал ковать современное оружие, англичане заботились лишь о костюмах своих гусар. Лондонская “Таймс”, напрочь отвергая скучную военную схоластику, с восторгом писала а полке гусар : “Их невероятные натянутые на ноги брюки не поддаются никакому описанию”. На континенте в 1896 году изобрели бездымный порох, но англичане категорически настаивали на применении прежнего пороха – стойкие приверженцы традиций предпочитали не придавать особого значения изобретениям. Они продолжали пользоваться пушками, которые заряжались с носовой части. В континентальной Европе такие орудия стояли уже в музеях. Покровитель английских кавалеристов герцог Кембриджский так изложил свое кредо: “Я не против нововведений, но только в том случае, когда нет альтернативы”. Но промышленность все больше оттесняла обскурантов. В ежегоднике за 1897 год говорится о “развитии механической тяги для дорожных повозок. Использование таких повозок, называемых “машинами-моторами” ограничено согласно закону, запрещающему передвигаться со скоростью более шести километров в час”. Выставленный на выставке изобретений, автомобиль вызвал уничижительные замечания газетчиков: “Новое изобретение вызывает всеобщее презрение. Ведь, помимо прочего, закон требует , чтобы по дороге перед механически передвигающейся повозкой шел человек с красным флагом”. И это писали в стране Герберта Уэллса, короля фантастов. Уже в 1898 году принц Уэльский выехал на автомобиле. Сохранилась фотография, на которой принц гордо восседает на заднем сидении. Рядом Дженни Черчилль. После поездки наследник престола изрек: “Машина-мотор станет необходимостью для каждого английского джентльмена”.

Немалое число современников еще помнило, что сэр Рендольф Черчилль реформировал консервативную партию, подготовив ее к новым временам. Уинстон в 1897 году определил себя как “либерал во всем, кроме самого имени. Если бы либералы не выступали за самоуправление для Ирландии, я вступил бы в парламент как либерал. Ну, а сейчас моим знаменем будет “консервативная демократия”. При этом он выступал за консолидацию империи, придавая ей, если это окажется нужным, форму конфедерации. Откровенный империализм казался ему опасным. Так, война с Россией могла принести Британии больше вреда, чем вековому сопернику.

Воинская слава все меньше привлекала молодого лейтенанта Черчилля. Он пишет, что не может больше упиваться праздным бездельем в Индии. “Здесь можно вести исключительно животное существование”. 8 мая 1897 года на борту судна “Ганг” он покинул Бомбей. По пути он посетил Помпеи, а затем Рим и Париж.

Черчилль вернулся в Англию с твердой верой, что его первые книги позволят ему выйти в отставку и подготовить себе политическое будущее. В Англии Черчилль погружается в светскую жизнь. Половина жизни британской аристократии проходила на уик-эндах в загородных поместьях. Уик-энды обычно захватывали четыре дня и четыре ночи и были непреложным обычаем. Именно здесь, на английских уик-эндах сильные мира сего решали проблемы своего почти кастового общества.

Возможно на одном из этих уик-эндов у блестящего журналиста из “Дейли мейл” родилась идея дать портрет “самого молодого мужчины в Европе”: “По годам он еще мальчик , по темпераменту он того же возраста; но по намерениям, по заранее сверстанным планам , по цели, адаптации к средствам их достижения он уже мужчина … Тому что он есть, он обязан происхождению. От отца он унаследовал ловкость в делах, впечатляющий стиль подхода к проблемам. С материнской стороны он добавил проницательность, видение главного, частичный цинизм, личные амбиции, природную предрасположенность к саморекламе и, к счастью, чувство юмора.... качества, которые могут сделать его, если он пожелает, великим популярным вождем, знаменитым журналистом, основателем огромного агентства рекламы… Он амбициозен, но рассудителен; и все же он не холоден. У него странное, глубокое чувство самоуглубленной рассудительности… он не готовит себя к карьере демагога. Он рожден демагогом и знает это. Двадцатый век может стать его достоянием. Кем он станет, кто может сказать?”