Герберт Вернер - Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941-1945

1 октября меня выпустили из времянки и перевели в офицерский барак, располагавшийся в середине лагеря. Здесь я нашёл нескольких приятелей – узников лагеря в Ла-Флеше. Они были переведены сюда, чтобы не сбежали. Считалось, что из этого лагеря убежать невозможно. В тот же вечер я стал искать способы вырваться на свободу. Поиски дали неутешительные результаты. Лагерь был обнесён высоким забором, опутанным сверху колючей проволокой. Его охраняли бдительные стражники. Каждый день я тратил много времени на изучение распорядка дня часовых в пулемётных гнёздах, охранников, патрулировавших двойной забор, который отделял наш барак от жилого комплекса французов. По ночам я настойчиво искал лазейки в ограждении лагеря. Однако всё было тщетно. Моё отчаяние усиливалось по мере того, как приближался день отъезда в расположение легиона.

13 октября моя счастливая звезда вновь засияла. Я получил посылку от Международного Красного Креста, под попечение которого попал, когда лежал в госпитале форта Кормей. Посылка состояла из сыра, сухого печенья, консервов и, что ценнее всего, четырёх пачек американских сигарет и упаковки табака! Теперь я стал богачом, получил возможность выторговать кое-что из гражданской одежды, в которой нуждался. Через два дня подвернулось нечто, ещё более ценное. Когда я находился в лагерном лазарете, юный студент-медик, помогавший лечить узников, спросил, нет ли у меня чего-нибудь для продажи. Я предложил ему свои наручные часы. Студент сказал, что выручит за них 1000 франков, и, к моему величайшему изумлению, на следующий вечер после ужина вручил мне эту сумму. Её было достаточно, чтобы купить билет до Германии и покупать какую-нибудь еду.

Пока я старательно выторговывал одежду для возвращения домой, у меня сложился план побега. Мои солагерники оказались весьма падкими на американские сигареты. За 6 штук из них я приобрёл кожаную сумку, куда мог сложить свои скромные пожитки. Пальто голубого цвета стоило мне 10 сигарет, а шляпа и рубашка – всего лишь трёх. Больше всего я потратился на безукоризненный синий костюм, принадлежавший узнику Хорсту Бен-деру, которому я доверял настолько, что попросил его помощи в ночь побега. Его костюм обошёлся мне в 20 сигарет плюс предательская коричневая форма Немецкой трудовой службы. Последнее, в чём я нуждался, были металлические крюки для подвешивания разделанных туш скота. Я приобрёл их за 10 сигарет у молодого узника, работавшего в местном магазине, под тем предлогом, что собираюсь смастерить себе вешалку для одежды. В действительности я намеревался использовать крюки для преодоления ограждения лагеря в затемнённом пространстве между кухней и сторожевой башней. Я обдумывал план побега снова и снова, решив, что лучше умереть, чем быть схваченным ещё раз. Решил совершить побег 27 октября в 22.00 перед восходом луны.

Суббота 27 октября. Обычная утренняя перекличка. Я тайком тешил себя мыслью, что на следующие сутки в лагере возникнет переполох из-за моего побега. Был в приподнятом настроении и весьма словоохотлив, считая свои беседы с приятелями-узниками своеобразным прощанием с ними. Хорст Бендер получил мои последние инструкции относительно его роли в побеге. Перед ужином я завернул кожаную сумку в пальто, передал связку Бендеру вместе со своей порцией ужина и занял место близ повозки, развозившей пищу по нашим баракам.

Было холодно и сыро. Бригада при повозке тронулась в обратный путь после 20.00. Я смешался с людьми и помог им вывести фургон из расположения наших бараков на основную улицу лагеря. Далее фургон направился к кухне. Под покровом темноты я прокрался в отхожее место и там пережидал, когда опустеет соседняя лагерная зона. Затем подошёл к затемнённому участку забора, теперь отделявшего меня от бывшей зоны. Там из-за дерева показалась едва– различимая фигура Бендера. Он перебросил через забор свёрток, с которым я убежал в уборную и переоделся там в синий костюм, завёрнутый в коричневую арестантскую форму. Потом вернулся к забору, бросил через него свёрток с коричневой формой и получил от Бендера другую связку – пальто с кожаной сумкой. На прощанье приятель помахал мне рукой.

Несколько прыжков – и я слился в темноте с внутренней стороной забора, напротив которой находилось караульное помещение. Застыл в неподвижности, когда в шести метрах от меня прошли охранники. Затем при помощи крюков зацепил енесколько линий колючей проволоки. Оглянувшись на караулку и взглянув на сторожевые башни с пулемётными гнёздами справа и слева, я не спеша полез к верхней кромке забора, увенчанной колючей проволокой, толкая перед собой свой свёрток. Тень, которую отбрасывали хвойные деревья, скрывала меня от охранников на башнях. Наверху я разделил линии колючей проволоки на две части. Одну из них перекинул с помощью крюка на внешнюю сторону забора, другую отодвинул и закрепил двумя крюками выше, чтобы обеспечить себе достаточно широкое отверстие. Затем бросил за собой свёрток и последовал за ним за пределы зоны для военнопленных. Внизу, скрываясь в тени караульного помещения, я надел пальто и шляпу и вставил в рот сигарету. Когда охранники скрылись из виду, направился к солдатским казармам. Там, где фонари освещали площадки для строевых занятий, мимо меня прошла группа солдат. Я остановился, закурил сигарету и двинулся к выходу из лагеря.

Пройдя от окраины Ле-Мана к вокзалу, я купил билет в вагон 2-го класса на поезд до Парижа, отходивший в 21.30. Примерно через два часа – 28 октября в воскресенье– я сел в поезд и занял угловое место в прокуренном купе. Утром в 07.00 я прибыл на парижский вокзал Монпарнас, небрежно предъявив свой билет контролёру, прошёл мимо одного из жандармов, который задержал меня два месяца назад, и нырнул в метро, чтобы добраться до Восточного вокзала. После того как я купил билет до Меца, у меня оставалось до отхода поезда целых тринадцать часов свободного времени. Я бродил по Парижу с неприятным ощущением. Мне казалось, что все подозрительно смотрят на меня и что первый же встречный жандарм потребует от меня предъявить документы, которых у меня не было. Однако мне удалось избежать неприятностей и вернуться на вокзал как раз перед посадкой на поезд.

Поездка до Меца заняла девять часов и довела меня до грани истощения. В Меце я купил билет до пограничного французского городка Форбах на поезд, отходивший под покровом темноты. Снова бродил по городским улицам. Голова кружилась от голода, в желудке ощущалась болезненная пустота. Нервное напряжение достигло предела. Мне отчаянно хотелось спать, но я не мог позволить себе забыться. Мне хотелось есть, но я не решался зайти в магазин без продовольственной карточки. И всё же я полагал, что попал в полосу везения, – ничто не могло помешать моему побегу на свободу.