Николай Задонский - Денис Давыдов (Историческая хроника)

Смысл последней фразы расшифровать нетрудно. Именно в то время известный реакционер С.Уваров выдвинул так называемую «Теорию официальной народности» и сформулировал ее основу («Православие, самодержавие, народность»), получившую ироническое наименование «уваровской тройки». Коренная в ней самодержавие. Ценное свидетельство Вяземского лишний раз опровергает доводы тех биографов поэта-партизана, которые полагали, будто он был вообще далек от критики самодержавия.

Тогда же эти слова были сказаны Ермоловым и бывшему его адъютанту М.Фонвизину, состоявшему в тайном обществе. М.В.Нечкина в своей вышеназванной книге делает по этому поводу следующее замечание: «Подобное предупреждение звучало почти поощряюще. Это слова друга декабристов, а не принципиального противника их движения».

Об этом вечере в честь Ермолова рассказал в письме к брату московский почтмейстер А.Я.Булгаков. Письмо написано было в Ивановском 23 сентября 1821 года («Русский архив», 1901, кн. 2).

Письмо написано декабристом И.Г.Бурцовым 5 октября 1821 года в Тульчине. И.Г.Бурцов был одним из самых осторожных и умеренных членов первых тайных обществ. Связь с ним у Дениса Давыдова началась в конце 1818 года и продолжалась много лет. Они находились в постоянной переписке, которая велась через знакомых, в частности через генерала Рудзевича, служившего во второй армии. Самих писем, к большому сожалению, разыскать мне не удалось, но существование их подтвердить можно. Так, например, 28 октября 1819 года из Кременчуга Д.Давыдов пишет Рудзевичу: «Письмо Ваше от 22-го сего месяца вчера я имел честь получить. Приношу Вам великую благодарность за пересылку письма моего к Бурцову. Оно мне очень нужно» (Рукописные фонды Воронежского краеведческого музея. Письмо Д.Давыдова к Рудзевичу).

Публикуется с подлинника, хранящегося в Центральном государственном военно-историческом архиве (ЦГВИА) в Мрскве, фонд 194, опись 1, ед. хранения 67, стр. 45, 46, 47 и оборот. Интересно отметить, что Д.Давыдов упоминает в письме о четырех своих друзьях-декабристах: Василии Львовиче Давыдове, С.Г.Волконском, М.Ф.Орлове и Г.Полиньяке, а также сообщает о посещении двоюродной своей сестры Софьи Львовны Бороздиной, дочери которой были замужем за декабристами Поджио и Лихаревым, – их Д.Давыдов тоже, вероятно, знал.

Внебрачная связь В.Л.Давыдова продолжалась до весны 1825 года, когда умерла его мать и он мог наконец жениться. В рукописи Ю.Л.Давыдова, о которой выше сообщалось, лишь упоминается, что Александра Ивановна Потапова «до брака родила сына и дочь»; вполне понятно, Александре Ивановне неприятно было затрагивать эту тему, но имеется и другое подтверждение этой связи.

1 июня 1825 года А.Я.Булгаков из Москвы писал брату: «Был у меня П.Л.Давыдов… Он сказывал, что брат его Василий после смерти матери объявил свадьбу свою с какой-то женщиной, от которой имеет детей. Дело похвальное: исполнил долг свой, а между тем не огорчил мать свою при жизни ея» («Русский архив», 1901, кн. 6).

Настоящие, впервые публикуемые выдержки из писем Д. Давыдова (ЦГИАЛ, фонд 660, дело 107, стр. 141) позволяют уточнить некоторые существенные подробности никем до сей поры не написанной биографии декабриста В.Л.Давыдова.

В обстоятельной статье С.Я.Гессена «Пушкин в Каменке» («Литературный современник», 1935 г.) о Василии Львовиче сообщалось, например, следующее: «Он в 1816 году, имея 24 года от роду, был уже подполковником, а в 1820 году вышел в отставку с полковничьими эполетами».

Из формулярного списка, имеющегося в деле В.Л.Давыдова («Восстание декабристов», т. X, 1953 г.), можно видеть, что В.Л. в 1816 году был гвардейским ротмистром, а в подполковники произведен в январе 1817 года в связи с переходом в Александрийский армейский гусарский полк, находившийся в бригаде, которой командовал Д.Давыдов. Полковником в отставке стал Василий Львович, как видно из опубликованных нами писем, лишь в 1822 году. Между тем через четыре года Василий Львович, давая показания следственному комитету сообщил, что он уволен по прошению вовсе от службы за ранами в 1820 или в 1821 году, конечно, Василий Львович прекрасно помнил, что он уволен значительно позднее, но ему явно хотелось отдалить время увольнения с военной службы и одновременно напомнить о своих ранах, явившихся якобы единственной причиной отставки. Заметим, что выражение «за ранами» в письме Д.Давыдова подчеркнуто.

А о степени близости Д.Давыдова к двоюродному брату-декабристу свидетельствует признание, что он любит его «как родного брата».

Очевидно, в это же время Д. Давыдов написал небольшой очерк о Кульневе в Финляндии; в 1824 году этот очерк был опубликован в журнале «Мнемозина», издаваемом В.Ф.Одоевским и В.К.Кюхельбекером.

Тогда же по просьбе А.Бестужева и К.Рылеева, начавших издавать альманах «Полярная звезда», Д.Давыдов послал им несколько своих элегий. В «Русском инвалиде» 10 января 1823 года в рецензии на первый номер «Полярной звезды» сообщалось: «Здесь блистают знаменитые имена и изящные произведения Жуковского, Крылова, Вяземского, А.Пушкина, Давыдова, Баратынского, Гнедича».

Через год, когда умер начальник кавказской линии генерал-майор Сталь, Ермолов вновь возобновил ходатайства о назначении Д. Давыдова.

Эти ходатайства вывели из себя императора. Они были отклонены в самой резкой форме. 12 июля 1825 года Ермолов писал Закревскому: «После смерти Сталя я просил о Денисе, но мне отказано таким образом, что я и рта не могу более разинуть» (РИО, том 73).

Мне потому кажется извинительным столь большое публицистическое отступление в хронике, что до последнего времени, как ни странно, исследователи жизни и творчества А.С.Грибоедова не считали нужным в числе близких его друзей даже упоминать Дениса Давыдова.

А ведь А.С.Грибоедов почти 14 месяцев, творчески наиболее напряженных, когда заканчивалась работа над «Горем от ума», провел в тесном общении с Д.Давыдовым. Это факт, подтверждаемый и письмами самого А.С.Грибоедова, и признанием Д.Давыдова («находясь с ним долго в весьма близких отношениях»), и Вяземским, и, наконец, племянницей братьев Бегичевых («Воспоминания о Д.Н.Бегичеве» Е.Соковниной. «Исторический вестник», 1889, т. III).

Несомненно, исследователи и биографы А.С.Грибоедова сделали бы немало новых, интересных открытий, если б отнеслись с должным вниманием к его связи с таким хорошо осведомленным во многих общественно-политических делах человеком, каким был Д.Давыдов.

Разве не стоит, например, размышлений грибоедовская фраза о «буйной и умной» голове Дениса Давыдова? Припомним, при каких обстоятельствах она написана. Это было ранним утром 4 января 1825 года. Грибоедов именно тогда жил в горячей атмосфере зреющего декабристского восстания, жил, «окруженный дружбой и любовью заговорщиков», как пишет М.В.Нечкина.