Азретали Саубанов - Париж в осаде. Сборник рассказов и статей

– Как дела, Дамиан?

– Не очень хорошо, – с улыбкой отвечал сосед.

– Что-то случилось?

– Я три дня не выходил из дома и неделю пролежал в больнице.

– Почему? – поинтересовался я. В моем голосе прозвучало искреннее удивление.

– Я чуть не умер. Ты знаешь, я пью антидепрессанты, без них я плохо сплю. Я потерял чувство времени, перестал различать день и ночь, похудел на четыре килограмма.

– Дамиан, я очень сожалею… Могу ли я чем-то помочь?

– Спасибо. Уже все в порядке. Хорошо, что я позвонил в скорую помощь: они приехали, сделали укол и забрали в больницу. Если бы не полная страховка, не знаю, во что бы мне обошлась эта неделя на больничной койке. Но мне уже лучше. Прописали целую гору таблеток. Приходится все это пить. Мне кажется, что ухудшение здоровья связано с антидепрессантами, которые я принимаю… Азретали, а тебе мэрия прислала подарок на Новый год? Наверное, нет. Ты ведь не пенсионер еще. Вот, посмотри…

Дамиан пригласил меня войти в дом. Он с детской непосредственностью, достав с полки деревянный прямоугольный ящик, похожий на большой пенал, осторожно развернул праздничную новогоднюю упаковку, а затем стал вынимать из разных отделений этого презента всевозможные деликатесы: паштеты в баночках, фуа-гра, региональные сорта сыра и меда, а также шоколадные плитки и конфеты. Если бы не едва уловимая грустная тень, промелькнувшая на его лице, можно было бы поверить, что человек, который стоял передо мной, был счастлив.

Дамиан без умолку говорил, задавал мне вопросы и тут же сам на них отвечал.

– Дети пригласили меня на Новый Год к себе. Завтра поеду к ним, увижу сыновей и внуков, – с радостью сообщал он свои новости. Он, как будто бы спешил выговориться, боясь, что я вот-вот уйду, и он останется один со своими невостребованными новостями, так и не поделившись ими.

– А где живут твои сыновья? Ты раньше говорил, что они живут где-то на Севере Франции.

Я задал этот вопрос больше из вежливости, чтобы поддержать разговор с соседом, чем из любопытства.

– Да, они живут в Гавре. – Дамиан не поленился, нашел и открыл передо мной географический атлас Франции и стал показывать место, куда ему предстоит отправиться на Новогодние праздники. Он радовался этому событию, как школьник, которому предстоит увлекательная поездка на север страны, да еще за рулем своей машины. Но истинная причина, которая по-настоящему радовала его одинокую душу, крылась в сознании того, что он еще нужен своим сыновьям и внукам. Его вдохновляло то, что он еще может самостоятельно сесть за руль своей машины и, если понадобится, он – Дамиан сможет легко проехать, как и раньше, триста пятьдесят километров, а если потребуется, то и все пятьсот.

Все же в глубине души он, конечно, понимал, что все это самообман и самоутешение, и что на самом деле он приглашен на Новогодний праздник домой к сыновьям и внукам не на всю жизнь, а всего лишь на неделю, в силу принятой формальной традиции, когда взрослые дети приглашают престарелых родителей на праздники.

Я вежливо слушал своего одинокого соседа. Ему было всего Шестьдесят семь лет. Почему он жил без семьи, я не знаю. Почему два сына, которые обитают на Севере Франции, где-то в Гавре, не забирают своего отца к себе, чтобы он навсегда остался с ними? Не знаю.

Я пожелал Дамиану хорошей дороги и веселого Новогоднего праздника. Пожав друг другу руки, мы попрощались. Я оставил соседа один на один с его злейшим врагом – одиночеством.

Да, одиночество – это действительно злейший враг человека, который убивает людей, убивает он каждый день и Дамиана, повторяя ему: ты никому не нужен, кроме меня, я – твоя тень, а ты – моя жертва. И ведь не зря говорят, что человек умирает тогда, когда становится никому не нужным.

Я сел в машину и с грустными мыслями отправился в Гере, в спортзал на тренировку, где меня ждали в том числе и весьма симпатичные девушки.

В прекрасном настроении я возвращался из Guéret домой после легкой тренировки. Природа щедро дарила свои солнечные теплые дни всему живому на земле.

Я ехал неспеша по второстепенной лесной дороге, придерживаясь скоростного режима и одновременно восхищаясь солнечным днем. Желтые листья, подхваченные невидимым теплым ветром, бросались прямо под колеса, как самоубийцы, а ведь эти листья давно были мертвы… Перед глазами была лишь видимость жизни – иллюзия, существующая только в нашем сознании.

И вдруг мои эмоции, раздумья, прекрасное настроение разрушило событие, похожее на ураган. Я стал свидетелем отвратительной реальности: дюжина охотников, одетых в оранжевые жилеты, с ружьями наперевес, стояли у обочины дороги. Некоторые махали руками, прося водителей сбросить скорость.

Остановившись, я был поражен увиденным: через дорогу перебегали два до смерти испуганных оленёнка. Они неслись из последних сил, реагируя на зов охотничьего рожка. Охотники – убийцы имитировали спасительный зов матери, к нему-то и стремились оленята, как к единственной надежде на жизнь…

За перепуганными оленятами по их следу бежали десятки охотничьих собак разных мастей. Они гнали испуганных малышей на линию огня, под выстрелы притаившихся охотников.

Увидев убегающих оленят и грозящую им смертельную опасность, я готов был выскочить из машины и стать грудью между ними и их преследователями. И если бы в эту минуту потребовалось погибнуть под выстрелами охотников, я не задумываясь встал бы между ними, чтобы спасти малышей. Все эти чувства, эмоции, мысли промелькнули в доли секунды.

Всю оставшуюся дорогу до дома я ехал с болью в сердце. Ведь еще месяц назад я любовался этими милыми лесными обитателями, фотографировал их, а сегодня я предал этих малышей и свои чувства. Я понимал, что этот зловещий мир не изменить.

О, КАК БЫ Я ХОТЕЛ СТАТЬ ПТИЦЕЙ, ЧТОБЫ УЛЕТЕТЬ НАВСЕГДА ОТ ЛЮДЕЙ…

Мы сидели за ужином на открытой веранде в итальянском ресторанчике. Природа пода-рила Каннам тихий вечер. Город был как будто наполнен звуками музыки, но на самом деле сказочная мелодия звучала в душе, а на улицах слышался гул людских голосов и шум праздника, создаваемые всеобщим беспечным настроением.

С нашего столика открывался прекрасный вид на море. После захода солнца за горную гряду небосвод продолжал подсвечиваться золотыми красками, которые отражаясь в воде, плавали по мягкой морской глади. Море и небо находились в нежных объятиях друг друга и, похоже, не хотели расставаться, поэтому казалось, что лазурное море вобрало в себя всю прелесть жизни, все цвета радуги. Вечернее небо, освещенное из-за гор солнечными лучами, светилось и пере-ливалось, создавая все новые и новые необычные оттенки. Кругом царила атмосфера большого праздника, ведь в это время в Каннах проходил самый престижный в мире кинофестиваль.