Махназ Фаттахи - Фарангис

یحاتف زانهم

سیگنرف

روپردیح سیگنرف تارطاخ

اوا میرک ارهز:همجرت

ییابط رصان دیس:یملع راتساریو

انیناخ انایتات:یبدا راتساریو

وکچیرک انایتات:حیحصت

انیناخ انایتات:یدنب هحفص

یلیویشیلوتراک انیریا:دلج حارط

هیسور اردص تاراشتنا

وکسم

۲۰۲۰

© ООО «Садра», 2020

Ирано-иракская война – один из самых жестоких военных конфликтов конца XX века. По сути, он явился попыткой иракского лидера Саддама Хусейна подчинить молодую Исламскую Республику и завладеть богатейшими нефтяными месторождениями пограничной с Ираком области Хузестан. За Саддамом стояли страны Запада, в частности, США и Великобритания, стремившиеся его руками уничтожить в зародыше мятежный революционный Иран. Однако иракское руководство и его западные покровители даже представить себе не могли, с каким мощным отпором придется столкнуться захватчикам, когда иранский народ в едином порыве поднимется на защиту своей страны. Иранцы чуть ли не голыми руками воевали против вооруженного до зубов агрессора, но ни отсутствие новейших вооружений, ни наложенные на страну незаконные международные санкции не могли сломить духа иранского народа. Война, продолжавшаяся восемь лет, с сентября 1980 по август 1988 года, унесла с обеих сторон сотни тысяч жизней, а ее главным итогом стало то, что мир понял: с Ираном нельзя разговаривать языком силы, ибо народ, опирающийся не только на мощь оружия, но и на глубочайшую духовность и жертвенность, непобедим…

В современной иранской литературе военная проза представлена отдельным и очень ярким направлением. Многие авторы, пишущие о событиях тех лет, сами сражались на передовой – именно поэтому их произведения так документально достоверны. Здесь есть все: и батальные сцены, и рассказ о трагедии гражданского населения, и – самое главное – глубочайший духовный подтекст. В годы тяжелейших испытаний духовное начало нации в целом и каждого отдельного человека принимает особую окраску, становясь тем стержнем, без которого невозможно ни выжить, ни победить. И, как алые тюльпаны из капель крови павших за родину, так и из светлой и трагической памяти вырастают яркие, берущие за душу произведения, заставляющие думать, сопереживать, а главное – помнить…

Недалеко от парка «Ширин» в городе Керманшах стоит памятник женщине с топором в руках. Каждый раз при взгляде на этот памятник я думала о том, как было бы хорошо познакомиться с ней поближе и пообщаться. Люди говорили, что бесстрашная Фарангис, увековеченная в скульптуре, живет в селении рядом с городом Гилянгарб [1] Гилянгарб – населенный пункт на юго-западе провинции Керманшах в Иране. и крайне неохотно делится своими воспоминаниями. Я отдавала себе отчет в том, что интервью с ней – затея труднореализуемая, но все же меня не покидало желание написать ее биографию. Даже трехчасовая поездка в селение из Керманшаха не являлась для меня непреодолимым препятствием.

В конце концов с помощью одной из своих подруг я смогла найти телефон и адрес Фарангис и однажды в сопровождении моих близких, преисполненная гордости от мысли о том, что познакомлюсь с этой великой женщиной, я отправилась утром в селение Гурсефид и к полудню доехала до ее дома. Увидев Фарангис, такую высокую и сильную, я сразу подумала, что она выглядела намного величественнее, чем ее памятник.

Люди говорили правду: Фарангис действительно не хотела давать никаких комментариев и не хотела, чтобы ее снимали на камеру.

– Я уже очень много раз давала интервью и часто появлялась в документальных фильмах и на многочисленных фотографиях, – говорила она. – Но что это дало?

Уже многократно упоминавшаяся в книгах Фарангис, памятник которой несколько лет стоит в городском парке, сетовала на то, что теперь о ней никто не помнит и она погрязла в пучине житейских проблем и трудностей. Она не хотела рассказывать о своих воспоминаниях, ссылаясь на то, что все они и так состоят из мыслей и историй, о которых она уже не раз говорила.

– Но меня интересуют все ваши воспоминания, начиная с детства и заканчивая сегодняшним днем, – не сдавалась я.

– Это невозможно! – рассмеялась Фарангис.

Несгибаемая убежденность Фарангис была поколеблена лишь тогда, когда она узнала, что мое детство схоже с ее детством и также связано с войной. Гора Чагалванд, которая была видна из окна дома Фарангис и о которой у нее было множество воспоминаний, стала особой причиной нашего с ней сближения. Я часто слышала об этой горе от своего отца, который четыре года в той местности сражался с иракскими войсками. Не сумев сдержать слез во время своих рассказов о воспоминаниях отца, я заметила, что глаза Фарангис также наполнились слезами. У нас было общее горе, которое сблизило нас и позволило мне добиться разрешения Фарангис приходить к ней каждый день и записывать ее воспоминания.

Всё же поначалу Фарангис неохотно рассказывала о себе. Ее благородные поступки не представляли для нее особой важности, и, когда я говорила ей о том, что каждое мгновение и каждая секунда ее жизни для меня имеют особенную ценность, она лишь смеялась и отвечала:

– Я ведь не совершила ничего выдающегося. Любая женщина, которая была бы на моем месте, сделала бы то же самое.

Каждая встреча с ней давала мне понять, что она не просто женщина, которая однажды убила иракского солдата, а другого взяла в плен: на самом деле она совершала множество действий, которые по своей значимости и силе сравнимы друг с другом.

Дорога к Фарангис отнимала у меня много времени и сил. Часто после трехчасовой поездки до селения Гилянгарб я меняла машину и еще полчаса ехала до деревни Гурсефид. Порой, проделав такой путь и приехав домой к Фарангис, я обнаруживала, что она не может дать мне интервью, так как принимает гостей или занята какими-то личными делами. В те дни мне приходилось без нового материала возвращаться домой, но иногда удавалось брать интервью у дочери Фарангис, Сохейлы. Сохейла помогала мне как настоящий друг и убеждала Фарангис быть более сговорчивой. В итоге совместными усилиями нам удалось уговорить ее более охотно и детально рассказывать о своем детстве.